Спасатели разбитых сердец. Ольга Вешнева
отбит маленький кусочек. Можно его приклеить обратно, и с экрана никто не заметит, – оптимистично сказала Тоня, осматривая пострадавшую чашку. – У вас есть клей? – обратилась она к экскурсоводу.
– Пойдем, вместе поищем, – предложила ей старушка. – У тебя глаза молодые, зоркие, а я уже и в очках стала плохо видеть всякую мелочевку.
Клей быстро нашли, и чашку починили быстрее, чем мы с завхозом управились с длинными и широкими шторами для огромных барских окон. В гостиной сразу же стало светлее. Аркадий Натанович был прав, совсем другая атмосфера.
– Вот видите, у Антонины Криворучко, вопреки фамилии, руки просто золотые и растут из нужного места, – режиссер похвалил Тоню. – Сервиз на месте. Больше ничего из тонкого и звонкого не грохнули? – он посмотрел на Арину.
– Фужеры и вазы целы, – доложила помощница.
– Отлично. К обеду все надо разобрать и приступить к съемкам, – Аркадий Натанович еще раз осмотрел гостиную хозяйским взглядом и заметил то, на что никто из нас не обратил внимания.
– А вон там что за картина? Почему она поставлена лицом к стене, как двоечник в угол? В чем провинился портрет или пейзаж?
– Понимаю, это странно звучит в наши дни бурного развития науки и техники, – я не думала, что Нина Климовна способна так понизить голос, он у нее изменился до неузнаваемости и полушепот прозвучал зловеще. – Картина проклята.
– Ну вы даете, дамы! – хохотнул оператор Сергей. – Можно подумать, вы сами живете во времена вашего обожаемого Льва Федоровича.
– Федора Леонидовича, – обиженно поправила Нина Климовна.
Сергей махнул рукой – дескать, какая разница, он все равно книг Пичугина не читал и читать не собирался. Благо их не включили в обязательную школьную программу, оставили на внеклассное чтение.
– Кроме шуток, – прошипела экскурсовод, ссутулившись и приложив палец к губам. – Портрет первого хозяина усадьбы, графа Кирилла Безымяннова, на самом деле проклят. Хотите верьте, хотите нет, а мы здесь не первый день работаем и всякое повидали. И вынести его нельзя из гостиного зала, сразу же сами собой начинают двери хлопать и стол подпрыгивать. И если повесить на стену, тут и подавно невесть чего пойдет твориться. То рояль заиграет старинную мелодию, заунывную и жуткую, аж за душу берет. То ни с того ни с сего ветер в закрытом помещении разгуляется такой, что занавески посрывает. А в последний раз, когда Ниночка еще не была директором, только сюда поступила по распределению, при добром старике Иван Иваныче, земля ему пухом, не помню, кто из тех, кого сейчас тут нет, повесил портрет графа над комодом. И что вы думаете, гости дорогие? В тот же день люстра грохнулась. Наше счастье, что упала прямиком на диван и не разбилась. На голову никому не свалилась – тоже хорошо.
– Я – человек не суеверный, и вам не советую маяться морально устаревшей ерундой, – усмехнулся Аркадий Натанович. – По мне, во всех погромах в усадьбе виноваты самые обыкновенные сквозняки. Бывает, форточки закрыты,