Батарея держит редут. Игорь Лощилов
старик: скоро от одного из дозорных стало известно о появлении вражеского отряда. Теперь, конечно, ни о каком движении не могло быть и речи, поскольку на узкой горной тропе от преследователей никак нельзя было оторваться. Пришлось занимать оборону в развалинах, это все же лучше, чем на открытом участке.
Была, правда, надежда, что сарбазы появились здесь случайно, но она быстро развеялась, когда наш отряд подвергся обстрелу. Казаки действовали уверенно, без суеты, открыли по противнику прицельный огонь, оказавшийся, судя по раздавшимся крикам, весьма действенным. Противник был настроен, однако, решительно и неуклонно продвигался вперед, понадобилось еще несколько уверенных залпов, чтобы оттуда показался белый флаг.
– Не стреляй, говорить нада! – раздалось предложение.
Болдин приказал прекратить стрельбу, со стороны наступавших появился Ашот. От нас выставили Митяя – так уже повелось издавна, чтобы с начала переговоров честью своей не поступаться. Затем после обмена ничего не значащими фразами показался и неприятельский предводитель. Судя по богатой одежде, он был знатным персом, и ему навстречу вышел сам Болдин. Мирза держался с достоинством и довольно сносно говорил по-русски.
– Я знаю, вы везете бумагу от генерала Ермолова. Чего хочет он от здешнего русского начальника?
Болдин с достоинством ответил:
– Русский офицер не привык отчитываться перед врагами. Ты можешь ознакомиться с письмом, когда убьешь всех нас, но это будет непросто.
– В твоих словах только ребяческая похвальба. Умереть во славу своего государя, конечно, достойно, но мало полезно. У меня несколько десятков отважных воинов, и рано или поздно вы все равно падете от их рук. Так что послание Ермолова окажется у меня еще до того, как солнце достигнет зенита. Спрашивается, какой смысл в напрасных жертвах? Я предлагаю тебе простое решение: ты сдаешься мне вместе с письмом, а людей твоих я отпускаю на волю. Неужели ты ценишь собственную жизнь дороже десятка жизней своих соплеменников? Подумай, даю тебе полчаса для совета с ними…
Болдин вернулся к своим в некоторой растерянности. А казаки в один голос заявили, что письмо Ермолова ни под каким видом супостатам отдавать нельзя, на то, дескать, и существует она, вестовая служба, чтобы начальственные депеши доставлять в целости и сохранности. Самой разумной оказалась Антонина, она предложила вскрыть письмо, чтобы ознакомиться с его содержанием. К ее словам отнеслись с полным пренебрежением, но она продолжала настаивать. Вы, спросила, куда должны были его доставить? В Чинахчи! А наших там уже нет, перешли в Шушу, потому и доставлять приказ нужно по новому адресу. И, может быть, в связи с этим оно потеряло свою важность. Задумались казаки. В военном деле ведь как: ежели начнешь думать, то недалеко до сомнений. Достал Болдин конверт и, чтобы долго не рассуждать, взял и вскрыл его. В приказе Ермолова полковнику Реуту предписывалось собрать полк в Чинахчах и, по возможности сдерживая противника,