Школа Добра и Зла. Рассвет. Соман Чайнани
уроке выживания в сказках, где всегдашники и никогдашники вместе ходили в лес, чтобы изучить местную флору и фауну, он перепутал осиное гнездо с гнездом фей, и всю его группу пережалили.
А еще он начал бояться слова «могриф». Оказалось, что учеников, получающих худшие оценки в классе, не просто исключают из школы. Их еще и превращают в животных или даже… растения. На всю жизнь.
– Так вот что такое могриф, – удивился Аладдин.
– А ты думал, откуда у принцесс их звери-помощники, а у великанов – бобовые ростки? – спросил Руфиус. – Их тоже учат в этой школе.
– Зачем вообще учиться в школе, где тебя могут превратить в лемура или в сосну?
– Или в слизня, или в траву-вонючку – если учишься особенно плохо, – добавил Руфиус. – Такой уж в этой школе риск: либо ты добиваешься славы, либо вечно живешь в позоре. И лучше бы тебе получить хорошую оценку в испытании золотых рыбок. Оно только для всегдашников. И оценка за него очень важна.
К счастью, испытание золотых рыбок казалось довольно простым.
Оно проходило на берегу пруда за школой, вел его учитель по общению с животными, золотистый, мускулистый кентавр с темно-рыжими волосами по имени Максим. Кентавр объяснил, что все ученики по очереди должны опустить в пруд палец и представить себе самое заветное свое желание – и тогда тысячи крохотных золотых рыбок, белых как снег, всплывут на поверхность и изобразят его собою. Если ученику удастся загадать желание с добрым намерением, то он пройдет испытание.
– Интересно, что покажет твое желание, – сказала Кима, стоявшая возле Аладдина. – Новые поддельные лампы?
– Наверное, – вздохнул Аладдин.
Кима хмуро глянула на него.
– Это не шутка. Если ты провалишь и это испытание, у тебя будет третий подряд незачет. Тебя тогда точно сделают могрифом.
– Посмотри на Максима, – возразил Аладдин, указывая кивком на статного, могучего кентавра, освещенного солнцем. – Он могриф, и с ним все в порядке.
Кима закатила глаза.
– Он не могриф. Максим – урожденный кентавр, и, скорее всего, был лучшим учеником в классе, раз уж сейчас преподает. А вот муха, которая летает возле его крупа, – как раз могриф.
Горло Аладдина сжалось.
Первым пошел Руфиус. Он сунул кончик указательного пальца в пруд, и рыбки тут же закружились в воде, изобразив мальчика возле лавки под названием «Пекарня Руфиуса», в витринах которой красовались багеты, булочки и шоколадки.
– И это все добро, на которое способна твоя душа? – резко спросил Максим у Руфиуса, нахмурив бровь. – Пожелал собственную пекарню?
– Я буду в ней каждое утро раздавать бесплатные круассаны бедным детям, живущим в деревне, – начал оправдываться Руфиус.
– Не вижу никаких детей, – возразил Максим.
– Они спят, – сказал Руфиус.
– Незачет, – ответил Максим. – Следующий.
Аладдин напрягся еще сильнее. Если уж добрый, услужливый Руфиус, который сварил для Гефеста шоколадки,