Вирус ненависти. Александр Тамоников
грязные матрасы с вылезающей ватой. Некоторые были покрыты брезентом или старыми занавесками с окон. Одеял было мало и почти все они были с прожженными дырами. На матрацах сидели и лежали люди. Немного: шестеро мужчин и три женщины с маленькими детьми. На одной женщине и двух мужчинах грязные бинты. Запах здесь стоял не особенно приятный, но больше запаха тяготила сама атмосфера какой-то обреченности и безысходности.
– Здравствуйте, товарищи, – громко сказал Буторин и с улыбкой вошел в комнату. – И что это у нас тут за партизанский отряд? Есть раненые? Кто вы такие?
Люди испуганно зашевелились, уставившись на незнакомца. Женщина в манто прикрыла рот рукой и прижалась спиной к стене. Просто испуганные люди, несчастные, всеми брошенные. Внутри у Буторина все сжалось. Он прошел к столу, покрытому старой газетой с крошками хлеба, подвинул стул и уселся на него. Бросив на стол свою кепку, он разглядывал людей.
– Не бойтесь меня, – заявил он, проведя рукой по волосам и пригладив непослушный седой ежик на голове. – Мы из военной контрразведки. Какая вам нужна помощь, кто вы такие и почему тут живете?
– Люди мы, – покашливая, ответил за всех мужчина с недельной седой щетиной на лице и впалыми глазами с черными кругами. – Да вот только никому, видать, не нужные люди. Фашиста пережили, а вон Митро и Харитон даже в партизанском отряде повоевали. А теперь… документов нет, значит, и нас нет. Калеки, работать никто не может, ни у кого дома не осталось. Здесь вот осели, выживаем. Меняет Лариса Сергеевна на базаре, что ценного осталось, кормит нас, лечит, как может. А что будет зимой, и думать не хочется.
– Лариса Сергеевна – это вы? – Коган подошел к женщине. – Вы, наверное, врач?
– Да, врач поселковой амбулатории, – тихо ответила женщина, и на ее глазах навернулись слезы. – Только она сгорела еще в сорок первом году.
– А что же вы к властям не пошли?
– К каким властям? – Женщина вдруг перешла почти на крик. – Нас было двое, я и санитарка Марина. Бойкая такая девушка, студентка. Она и пошла правды добиваться! Где она и что с ней, я не знаю. Я только видела, как ее сажали в черную машину, а лицо у нее было в крови.
– Ну, вот что, товарищи дорогие, – хмуро сказал Буторин. – Мы не местные органы, мы из Москвы прилетели. И кое-что можем сделать. Обещаю вам, что еще сегодня вы все будете отправлены в госпиталь, где нуждающимся окажут медицинскую помощь. Остальных обследуют и соответствующие органы милиции займутся подготовкой вам документов, чтобы вы могли встать на учет, получить, кому положено, пенсию, а тот, кто может, чтобы и на работу устроился. Не бойтесь больше ничего!
– Вы правда это сделаете? – Лариса Сергеевна подошла к столу и остановилась, теребя в руках носовой платок.
– Можете не сомневаться, – резко сказал Коган. – Не для того мы врага гоним с советской земли, чтобы советские люди продолжали мучиться.
– Но с вами нам надо поговорить, дорогая Лариса Сергеевна, – сказал Буторин. – Только потом. Сначала