Пепел крестьянской Души. Василий Долгих
стоял на своём Иван Васильевич. Но Евдокия Матвеевна разговор на эту тему продолжать не стала, так как материнским сердцем чувствовала, что не лежит душа у её любимого сыночка к Варваре, а насильно делать его несчастливым она не хотела. «Пусть ещё походит в женихах. Может сам решит, на ком ему жениться и с кем семью заводить», – подумала Евдокия Матвеевна и занялась своими делами. Не знала она ещё тогда и не догадывалась даже, что уже скоро для её сына, их семьи и всего сибирского народа наступят страшные испытания и лишения.
Началось всё со слухов об уничтожении в Сибири советской власти и утверждении на её территории порядков великого Российского государства, которое возглавил царский адмирал Александр Васильевич Колчак. Вначале этим слухам селяне не очень верили, но после того, как село в спешке покинули все коммунисты и активисты, они стали уже почти фактом. Окончательно почувствовали сорокинцы на себе новый порядок в начале декабря, когда ранним утром в пределы села внезапно ворвался эскадрон казаков и приступил к насильственной мобилизации на войну с коммунистами мужчин от 18 до 40 лет. Более того, все новобранцы обязаны были обеспечить себя лошадьми, провиантом на несколько дней и амуницией. Закончив мобилизацию, казаки кинулись экспроприировать имущество зажиточных крестьян. Забирали справных коней, охотничьи ружья и не брезговали тёплыми вещами. Практически каждая семья была вынуждена расстаться с лучшим, что имела.
В числе мобилизованных оказались и бывшие однополчане. Губин Василий, Аверин Степан и Суздальцев Егор, как и большинство односельчан, были подавлены новым для себя положением и искали причины, чтобы остаться рядом с родителями. Но никакие просьбы матерей и предложения внести за сыновей выкуп на казаков не действовали. А узнав, что Василий и Степан являются фельдфебелями царской армии, командир эскадрона смачно высморкался и скривив рот, презрительно произнёс: «Вам сам бог велел стать в первые ряды бойцов белой гвардии и не жалея живота биться с красной чумой. В противном случае мы вас прямо здесь, перед всеми гражданами села, расстреляем как предателей России». Вскипела было кровь в жилах молодых парней, но разум сильней оказался. Единственно, что им позволил сделать казацкий офицер, это попрощаться с родителями, и то – с оговоркой: «Если через час не появитесь в расположении эскадрона, заберём всё имущество у ваших родных и сожжем избы». Как и предполагал Василий, прощание с родителями и сёстрами получилось очень тяжёлым и нервным. Сёстры ревели не переставая, а Евдокия Матвеевна держала его руку и слабым голосом вопрошала: «За какие такие грехи Бог разгневался на нашу семью и отнимает любимого и единственного сына? Что мы сделали не так, чтобы такие жертвы ему приносить? Всю жизнь блюдём божьи законы, и выполняем заповеди Христовы. Боженька, прошу тебя, сохрани нашего сына! Не дай ему погибнуть на сторонке чужой! Обещай, что не осиротишь и не обездолишь нас. Пусть будут прокляты все эти красные и белые дьяволы, которые разрывают на куски судьбы