Черноморский набат. Владимир Шигин
владениями в то время располагалась немногочисленная Екатеринославская армия под командованием самого генерал-фельдмаршала Потемкина-Таврического, а у нее в тылу еще более малочисленная резервная Украинская армия генерал-фельдмаршала Румянцева-Задунайского.
Что касается Черноморского флота, то он летом 1781 года занимался своим обычным делом – находился в плавании. Основная корабельная эскадра курсировала у Евпатории, а два фрегата под началом бригадира Федора Ушакова были отряжены встречать караван из Таганрога. По всему морю шныряли турецкие шебеки, собирая сведения о нашем флоте. Турок, разумеется, примечали, но что ты им сделаешь, когда мы с ними в мире! Чтобы, не дай бог, не спровоцировать драчливых соседей, князь Потемкин велел Мордвинову:
– Турок не то что не задирать, а, наоборот, во всех случаях оказывать дружбу и благоприятство!
Увы, как оказалось, предложение «дружбы и благоприятствия» были уже напрасными.
Нападение турок произошло утром 21 августа у занятой нашими войсками Кинбурнской косы, которая особенно раздражала турок. Еще с вечера к косе подошла турецкая флотилия в 11 канонерских лодок и бомбард, которые затем неожиданно попытались захватить наш фрегат «Скорый» и 12-пушечный бот «Битюг».
Оба наших судна в это время стояли на якоре у Кинбурна в ожидании только что спущенных на воду в Херсоне линейного корабля «Святой Александр» и фрегата «Святой Владимир».
Несмотря на неожиданное нападение, командир «Скорого» капитан-лейтенант Обольянинов не растерялся и принял бой.
Анисофор Артамонович Обольянинов был моряком опытным и дельным, да и команда у него состояла сплошь из старых матросов.
«Битюгом» командовал лейтенант Иван Кузнецов по кличке «Кузнечик». При нем штурман подпоруческого ранга Никита Гурьев. Оба тоже ребята лихие, палец в рот не клади!
Едва над головой засвистали первые ядра, «кузнечик» обрадованно закричал своему штурману:
– Вот и нам свезло, Никита, наконец-то в настоящую передрягу попали! Турки хотели нас спужать, а мы и сами всему рады! Эх, понеслась душа в рай! Пали веселей, ребята!
Яростная перестрелка длилась больше двух часов, после чего «Скорый», несмотря на повреждения в рангоуте, поднял паруса и устремился в атаку. Следом за ним кинулся на врага и маленький бот. Со стороны это казалось совершенным безумием, и турки поначалу обрадовались, что русские спешат к ним сдаваться. С турецких судов ободрительно кричали и махали руками:
– Рус, москов, карашо!
Однако, сблизившись на пистолетный выстрел, Обольянинов, развернул фрегат бортом.
Выхватив шпагу, указал ей на турецкие канонерские лодки:
– Ребята, лупи их в бога душу мать!
Ребята и дали жару. После первого залпа в сторону отвернули первые пять канонерских лодок, после второго – остальные. На турецких судах вопили и кричали. Там рушились мачты и занимались пожары.
Издалека на поддержку канлодкам уже спешили более крупные турецкие суда, но Обольянинов