.

      – А что ты обычно готовишь?

      – Ну не знаю, разное – сырники, блины, пасту.

      – Паста – это макароны, что ли?

      – Не только макароны.

      – Понятно! – Он едва заметно улыбнулся, как улыбаются взрослые, не желая оспаривать детские фантазии. – А я здорово готовлю плов. Себя, конечно, нехорошо хвалить, но это объективно. Всем очень нравится.

      Он передавал мне мытые огурцы, а я резала каждый вдоль на четыре части.

      – Ты, наверное, удивилась, увидев меня здесь?

      – Да, немного.

      – По правде говоря, я долго отказывался, но Матвей настоял. Забавно, они меня так опекают, словно я старый дед.

      – А сколько вам?

      – Тридцать два.

      Я украдкой посмотрела на собеседника: лицо гладко выбрито, кожа ровная, без изъянов, но в уголках глаз и губ небольшие морщинки, глаза зеленовато-серые, губы тонкие, лоб большой, но каштановые волосы скрадывают его объем. Пахло от Ивана Сергеевича сладковатым одеколоном, смешавшимся с запахом апельсинов.

      – А дети у вас есть?

      – Нет. Не сложилось.

      Мы снова замолчали, и я подумала, что зря спросила об этом. В очередной раз протягивая порцию огурцов, он вдруг прямо посмотрел на меня.