Дым на солнце. Рене Ахдие
снял петлю прочной веревки со своего левого бедра. Закрепив ее на зубце, он скользнул на землю во двор Акэти, веревка крутилась между его обутых в сандалии ног. В момент, когда он отпустил ее, выхватил катану из ножен и скользнул вперед в поисках солдат. Не найдя никого, Цунэоки схватил за плечо девушку, которая, шатаясь, брела к пожару с треснувшим кувшином в руке. Она повернулась на месте, ее черные глаза подергивались, рот был открыт, словно в немом крике.
Цунэоки резко вдохнул. Чуть не отпрыгнул назад. Голова девушки расплывалась от дрожи. Двигалась во всех направлениях, как сломанная кукла с выбитым шарниром на шее. Ее дрожь перешла в твердую вибрацию. Лицо исказилось от ужасной боли, но она ничего не говорила. Ничего не делала, даже не пытаясь сбросить его руку с плеча.
Сердце Цунэоки застучало в ушах. Низким гулом отдавалось в теле. Дрожь прокатилась по его груди, та же вибрация укоренилась и в нем. Он снова обернулся в поисках солдат, самураев, хоть кого-то, кто мог предложить объяснение болезни, свирепствовавшей в этих владениях.
Эти люди не были целыми. Что-то проникло в их разумы и завладело их мыслями, и его хватка была безжалостна и беспощадна. Цунэоки свистнул своим людям, на этот раз его крик был похож на крик водоплавающей птицы, его страх заострил звук.
«Бегите, – говорил он своим людям. – Немедленно бегите отсюда».
Как только он отпустил плечо молодой женщины, шум в ушах стал стихать.
Но все же его тело не прекращало дрожать. На мгновение Цунэоки поднял глаза на луну и глубоко задышал, пытаясь рассеять дрожь. Полностью сосредоточившись, он попросил ночное небо исполнить его приказ. То резко обрушилось на него. Прохлада лунного света заструилась по его венам. Он завертелся, задвигался, ледяной огонь запульсировал под его кожей, кончики его пальцев превращались в щупальца темного дыма – демон обретал форму.
Вой сорвался с его губ, с каждым мгновением становясь все более диким. Еще одно предупреждение всем тем, кто следовал его приказам. «Уходите, пока еще можете». Он откинул голову назад, заходясь в крике, а затем согнулся вперед, его черные медвежьи когти вонзились в мягкую землю.
Как только Цунэоки открыл глаза зверя, которого он призывал почти десять лет, шатающиеся фигуры вокруг него начали двигаться в его сторону. Он услышал крики своих людей за стеной, услышал, как они зовут Рэна, который, как всегда, проигнорировал приказ. Его звериный взгляд, теперь не обремененный тьмой, охватил шатающиеся формы вокруг него, пока те приближались к нему. Белая луна высветила то, что Цунэоки искал раньше. Фигура всадника замерла посреди извилистого грунтового переулка справа от него, наблюдая за разворачивающейся сценой, как если бы она была частью представления.
Черты лица всадника были скрыты рогатым шлемом, но Цунэоки безошибочно узнал самурая. Когда воин остановил коня, на его груди стал различим герб клана Хаттори – две стрелы, направленные в противоположные стороны.
Между ног лошади одинокого самурая проскользнула