Из вечности, через зависть, к бесконечности. Александр Комиссаров
лепестки раскроются с полна
Когда я открываю людям душу
хоть кто то но поймет меня любя!
Не плохо, не плохо, но надо еще поработать над ним – подбодрил поэт сам , себя,– о жизни, о вечности, о душе.
В общем о истинном.
Кааррр! Кааррр!
Опять раздалось, где то над головой.
Да , что за хрень такая!
Опять , ты?! Или не ты?
Если не ты , то, почему черное воронье , надо мною сегодня вьется?!
Добычи хочешь?
Но мне вроде сегодня помирать не с руки, хотя, кто знает , кто знает!
Сейчас жив, а пять минут пройдет и здравствуй инфаркт, а там деревянный бушлат наденут, и в сыру земельку положат.
На поминках блинов с холодцом поедят, помянут добрым словом , запьют горькой, а про себя кто то обругает как последнего паразита и через сорок один день забудут, что жил такой парень на земле!
Кышь пернатый! Разлетался тут!
Сашка на бегу схватил двумя руками пригорошню снега, слепил плотный снежок и запустил его в надоедливую птицу.
В ту же секунду, в кармане куртки, почувствовалась вибрация телефона, с нарастающим звуком музыкального рингтона .
Александр вытащил трубку и приложил к уху.
Через мгновение из нее раздался знакомый голос его закадычного друга.
Саш , это ты?
Узнал?
Вовка, ты!, дружище! Рад , рад тебя слышать!
Ну ты как там, в своем Израиле?
Как поживаешь?, как дела?, как семья?, Люда здорова?, работаете?
………………………………………………………………………………………………..
Владимир Данилевский , его давний дружок, с которым он в начале девяностых познакомился торгуя на рынке всякой китайской дрянью, уже как два года иммигрировал в Землю Обетованную.
Лихие девяностые, так называют те времена, теперь.
Воистину они были лихие, Александр жутко ненавидел тот период своей жизни.
Сколько здоровья, сил и нервов, было оставлено на огороженных сетчатыми заборами площадках, под открытым небом,.
Какие только людские типажи не встречались в джунглях металлических навесов.
Профессора, доценты, учителя, научная интелегенция, просто работяги, все ломанулись на рынки, ловить финансовую птицу удачи.
Торговый люд крепчал и закалялся, стоя с утра до позднего вечера на торговой панели, тупел и спивался осознавая , что теперь это их последняя высота, откуда будет только безвозвратное падение.
И в снег, и в дождь, и в жару, и в стужу, они торговали ради небольшого заработка на хлеб насущный, как тогда шутили торгаши меж собой , «на танцевать бы, чего ни будь на толчок!»
…………………………………………………………………………………………………
Санька, братан!, я тоже очень рад тебя слышать!
Все у нас не плохо, живем привыкаем к местной жизни, к их обычаям.
После «нашей раши», тут конечно все по другому.
В чем то лучше, в чем то хуже.
Честно говоря я до сих пор не осознал, лучше мне тут живется или хуже.
Родная земля, что не говори, тянет обратно.
Настальгия…
Медицина здесь отличная, даже для простого люда, погода зимой отменная, летом жарковато,