Замок на песке. Колокол. Айрис Мердок
которые при ходьбе или в разговоре как бы оживали, широкое лицо, мощная шея, большие глаза, светящиеся, как у вышедшего на ночную охоту зверя, крупный нос. Не очень четко очерченный рот, иногда приоткрытый. Ровные белые зубы, которые, впрочем, из-за излишне толстых губ трудно было разглядеть. Улыбался он редко. Руки у него тоже были крупные, и он имел привычку жестикулировать ими. У него был какой-то дефект речи, и он маскировал его при помощи повторения одного и того же слова, что давалось ему с большим напряжением, доходящим до комизма. На лекциях Бладуарда школяров охватывал неудержимый смех, и когда это обнаружилось, то дирекция уменьшила, к огорчению Бладуарда, число его уроков – теперь он читал свою лекцию по искусству для всей школы и только один раз, в конце летнего семестра.
Стать образцовым директором школы Эвви мешало еще и то, что он не умел обдумывать разом несколько задач. Вот и сейчас он сначала убедился, что никто из гостей не обделен едой и питьем, и только после этого решил начать беседу.
– Мисс Картер, так как же продвигается работа над картиной? Наверняка уже близится к завершению?
– Боже правый, да я еще и не начинала, – удивленно ответила мисс Картер. – Сделала несколько карандашных набросков, но поза, одежда, выражение – все это только предстоит решить. Пока еще здесь для меня полная неясность. – От волнения в ней ярче проступила ее чужеземность.
– А как вы считаете, сэр, – плутовски начал Мор, – каково самое характерное выражение у мистера Демойта? – Ему захотелось, чтобы Эвви хоть раз позлословил.
Эверард задумался и наконец ответил:
– На мой взгляд, это выражение задумчивости, сдобренной неким оттенком коварства.
«Неплохо», – подумал Мор. Метко и беспощадно. Его оценка Эвви поднялась на один пункт. Он посмотрел на Бладуарда. Тот продолжал есть с безучастным видом, как посетитель ресторана, случайно оказавшийся за столиком с тремя незнакомцами. Мор завидовал умению Бладуарда пренебрегать условностями. Демойт говорил, что в Бладуарде несомненно есть нечто стоящее внимания, и Мор с этим соглашался. В нем есть какая-то будоражащая подлинность. По сравнению с ним Эвви кажется неубедительной, бледной копией человека. И мисс Картер несомненно живая. «А я какой?» – с неведомым доселе пристрастием спросил себя Мор.
Видно было, как трогательно старается Эверард, чтобы беседа не прерывалась. От этих усилий он наморщил лоб и, озабоченно поглядывая на мисс Картер, спросил:
– Вы ведь долгое время прожили в другой стране. Наверное, вам непривычно в Англии?
– Да, большую часть жизни я провела во Франции. Мое детство прошло на юге Франции.
– О, побережье Средиземного моря! – воскликнул Эвви. – «Великая цель путешествия», как писал доктор Джонсон. Вы счастливица, мисс Картер.
– Не знаю, – поглядев на него, серьезно произнесла девушка. – Не сказала бы, что юг Франции так уж хорош для детей. Там жара и сушь. Детство осталось