Кто проторил дорогу к пакту?. Арсен Мартиросян
что на самом деле речь шла о «сферах интересов», что умышленно извращенцы от Истории переводят с немецкого языка как «сферы влияния»[123].
С проблемой наиболее безопасного варианта границ связано постоянное ёрничанье легиона всевозможных «умников» от псевдоистории, что-де России неуместно присущи два комплекса: самодержавия и «осажденной крепости». Однако при самом элементарном анализе геополитической истории России хотя бы по прилагаемым картам даже самому слепому и то станет очевидно, что это не так.
1. У России иное начало цивилизации, не схожее с Западом. И потому вовсе не случайно, что даже столь разные по своему значению звезды российской культуры – А.С. Пушкин и П.Я. Чаадаев – хотя и в разных формулировках, но абсолютно точно выражали одну и ту же, исторически же обоснованную мысль: «Поймите же, что Россия никогда не имела ничего общего с остальною Европою, что история ее требует иной мысли» (А.С. Пушкин); «Мы не Запад… у нас другое начало цивилизации» (П.Я. Чаадаев). Более того. У России настолько иное начало цивилизации, что действительно требуется не просто другая, а четко выверенная историческими фактами принципиально иная мысль. Те же причины, что безальтернативно привели пращуров к мысли о необходимости слияния всех племенных союзов в один союз, а затем безальтернативно вынудили их занять также и круговую оборону, слившись воедино, привели также и к тому, что Русь осознанно избрала единственный возможный вариант будущей государственности – самодержавие! Потому как в условиях круговой обороны, опирающейся на все силы и ресурсы союза союзов, выбор формы власти предрешен самой целью, ради которой племенные союзы объединились. Соображения Безопасности практически безальтернативно выдвинули в повестку дня вопрос о безусловной централизации власти и ее единоначалии. И вопрос этот был решен однозначно в пользу самодержавия. Таким образом, централизация, единоначалие и неминуемое их последствие – беспримерно высокий уровень политической дисциплины всех классов и сословий тогдашнего общества, иначе круговая оборона с опорой на все силы и ресурсы союза союзов невозможна, – явились суровым ответом и пращуров, а затем и самой Москвы на исторический вызов. «Необходимость централизации, – подчеркивал такой борец с самодержавием, как А.И. Герцен, – была очевидна, без нее не удалось бы ни свергнуть монгольское иго, ни спасти единство государства. События сложились в пользу самодержавия. Россия была спасена. Она стала сильной, великой…»[124] За многие столетия самодержавие претерпело различные изменения по форме и названию, но, заметьте, не по сути! Никто не имеет права нарушать Высший Закон, тем более когда это касается сути основы державы, как бы она при этом ни называлась. А Сталин к моменту заключения с Германией договора о ненападении персонифицированно олицетворял собой – даже невзирая на то, что не занимал в тот момент никаких государственных постов, – высшую централизованную власть в стране и государстве!
Этим сознательно и нагло грешила созданная II Съездом народных депутатов CCCT Комиссия этого съезда по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 г. Причем грешила под прямым нажимом ныне уже покойного А.Н. Яковлева, который умышленно следовал за западными публикациями, в которых «сфера интересов» упорно переводилась как «сфера влияния». В действительности же любая дискуссия о «сферах влияния» лишена каких-либо оснований. (См. 1939 год. Уроки истории / Под ред. О.А. Ржешевского. М., 1990, с. 459.).