Будка. Полина Томилина
распыляться Антон, не умея останавливаться в своём красноречии. – Кого они задушили? Вас? Да потому что вам жалко деньги отдать государству, от которого вы кормитесь. Игра в одни ворота. Я прости, не понимаю, как вы умудряетесь быть несчастными, на своих дорогих тачках шаркаясь по вечеринкам. А что касается свободы, так у кого её нет? Вы хотите жить против всех и делать всё вопреки. От этого вам и кажется что вы зажаты в рамках, от того что ваши таланты не будут больше испражняться на сцене. Для вас это свобода! А что вы нам эту свою свободу навязываете? Мы Леха весь процесс разложения кинематографа видели, как когда-то великое кино превратилось в дешевое порно. А главное знаешь, что я заметил, даже многие заграничные фильмы не имеют столько постельных сцен. Словно те берегут своих граждан, а над нами смеются. А у нас в каждом фильме актеры навыверт. Да оно мне надо, я с ребенком не могу спокойно сесть телек глянуть.
– Я не сморю.
– Да я тоже, но всё равно, бесит! Что народ помойка что ли? Это я так, просто накипело, не бери в голову Лёх.
– Ничего, я всё равно рад тебя видеть. Правда удивляет нравиться, что ли вам так жить?
– Да всё будет хорошо, я верю в светлое будущее!
– Идиот ты, что ли Антох?
– Тяжело же это из пепла восставать, а мы с девяностых, так с руин самых выкарабкиваемся. Только дурак может думать, что это так просто, всем сделать хорошо. Вот видишь, когда бедному хорошо, богатому плохо и наоборот. Всем не угодишь. Кто на сцене привык испражняться и голышом бегать, вдруг ему скажут нельзя, ему уже плохо станет, – засмеялся Антон.
– Это так! Есть у тебя такая способность убеждать, только что ты такой умный ничего не добился в жизни?
– Не хочу, не всем быть звёздами. Я живу! У меня здесь весело, то Петрович с рыбалки приедет; то Миха звонит, давай говорит, от моей холодильник перевезем, я съезжаю. Я говорю: «Опять!». А он у нас видный лавелас, за год я его холодильник уже пятый раз перевожу. Я ему говорю: «Миха ты достал, сними для холодильника квартиру, я его больше возить не буду».
– И что, снял?
– Да снял, отвезли. Только он через месяц опять нашел себе бабу и со своим холодильником к ней поехал. Вот уже неделю живёт, я молюсь, чтоб любовь до гроба. Не удивлюсь, если он скажет, похороните со мной холодильник.
– Да завидую я вам, как-то просто всё, живо.
– А знаешь, может я и идиот, а свой, русский, доверчивый, поэтому и родину люблю! – Антон улыбнулся в свои двадцать два оставшихся зуба и посмотрел на часы. – Ёшкин дрын, время то уже! Меня жена потеряла, давай Лёшка не грусти. Ушёл я!
– Сынок, ты завтра придёшь? – обратилась мать к Антону, как к родному сыну.
– Конечно баба Вер! До завтра.
Антон наспех собрался, оставив мать с сыном в тишине. Мать начала хлопотать, укладывая сына спать, перед завтрашним тяжелым днём.
Утро оказалось необыкновенно тихим, но тихим настолько не долго, что Алексей не успел об этом подумать. Вскоре засобирался народ, кто-то пытался