Охота на льва. Русская сова против британского льва!. Дмитрий Федотов
спросил император, и на сей раз в голосе его внезапно лязгнул металл.
Богров заметно вздрогнул, но не переменил позы. Столыпин встал вплотную к нему и размеренно-ровно произнес:
– Витте, Курлов, Спиридович, Кулябко, Некрасов, Нестеренко, Вакулов… Достаточно? Или я кого-то забыл, господин Аленский?
Богров молчал.
– Так от кого из этих людей исходил приказ?.. Впрочем, действительно, можете не отвечать. Мы скоро и сами все узнаем. А вами завтра займутся следователи. Идемте, Ваше Величество!
Император поднялся, заложил руки за спину, покачался с пяток на носки. Посмотрел на Столыпина и вдруг понял, что премьер сейчас глядит на него малость свысока, и не только благодаря росту. Да, государь изволил прийти посмотреть на Богрова; да, государь, обычно спокойный и мягкий, решил показать характер – характера хватило ровно на одну фразу… И Петр Аркадьевич наверняка думает: государю не хватит духа поставить настоящую точку в этом ночном визите. Ну что же, придется… придется самого себя приводить к дисциплине духа, обучать жесткости, без которой теперь не обойтись.
– Вы выбрали неверный путь к славе, молодой человек. И вот результат. Вас осудит военно-полевой суд и, скорее всего, отправит на эшафот. Вас казнят на рассвете в тюремном дворе в присутствии судебного исполнителя и врача, который констатирует вашу смерть. Вас похоронят в общей могиле для преступников, а родным будет сообщено, что вы пропали без вести. Дмитрий Григорьевич Богров будет вычеркнут из списков живых и не попадет в списки умерших. Dixi.
Столыпин кивнул. Примерно этого он и добивался.
Николай Александрович вышел из камеры в предусмотрительно распахнутую тюремщиком дверь, Столыпин молча последовал за ним. Уже в коридоре, нагнав государя, тихо сказал:
– Он сознается, Ваше Величество.
– Не сомневаюсь, – бросил император через плечо.
В комнате, обставленной в псевдоантичном стиле, с гипсовыми копиями древнегреческих статуй по углам и мраморными столиками и скамейками по периметру помещения друг напротив друга стояли двое. Оба смотрели исподлобья, сверля взглядом своего визави. Молчаливая дуэль наконец прервалась.
– И што мне таперича присоветуешь делать-от? – хрипло и нервно спросил высокий и поджарый, с неопрятной лопатообразной бородой, одетый в помятый купеческий кафтан и низкие сапоги из мягкой кожи. – Кулябко твой, как пить дать, проболтается об нашем с ним разговоре…
– Не суетись, Гриша, – поморщился второй как от зубной боли. Был он статен, подтянут, и выглядел как преуспевающий сановник высокого ранга, коим, собственно, и являлся. Звали его Александром Ивановичем Спиридовичем. – Твое участие в этом… инциденте еще доказать нужно.
– Да твой Николка, коли его спытают, в одночасье про меня скажет!
– Не спытают. Этот… Аленский, стрелок – дурачок идейный. Да и не знает он толком ничего.
– Но Кулябко-то?..
– А что Кулябко? Николай Николаевич – уважаемый и ответственный