Записки, рассказанные вслух. Наталья Орлова
Вот и тренируюсь. Со второго этажа в глаз, конечно, не попаду, а вот в пятую точку – точно не промажу.
Я снова приняла красивую позу, прицелилась, в голове звучал саундтрек к фильму «Миссия невыполнима», и попала в десяточку. Мужичок уважительно крякнул.
– Хорошо смотришься…
– А то… Вот и узнаем, кто завтра сидеть не сможет…
– Можно еще это… патрон в полено засунуть, печку-то затопит… и как рванет…
– Нет, это негуманно и печку жалко, да и патронов таких у меня нет…
Светская беседа продолжилась о затянувшихся дождях и грибах, потом собеседник мой засобирался по делам. Я же еще минут пятнадцать покрутилась на виду у всей улицы. А потом ушла в дом, благо, газ в моей пневматике подошел к концу.
Вечером, как обычно затопили печку, уселись с книжкой. Жду, пока дрова прогорят и читаю, прислушиваясь. Вот шаги на дороге – прошли мимо, гудок поезда, собачий лай… Калитка так и не хлопнула.
Утром все поленья оказались на месте. Я поздравила себя с победой и поняла, иногда самое главное – чтобы картинка была красивой…
Странница или Чудеса плацкартного вагона 2
Люблю поезда. Очень часто в путешествии случаются интересные события. Этот эпизод произошел уже много лет назад, но в памяти он возникает в мельчайших деталях, а потому не смея противиться, переношу на бумагу.
Мы с мамой сели в поезд, следующий в деревню, точнее, в город N, нам примерно в средине пути предстояло сойти на ночном полустанке. Был теплый майский вечер. За окнами поезда виднелась еще робкая молодая листва, нежной салатовой дымкой, окутывающая пролетающие мимо леса. Я бездумно смотрела на медленно плывущие облака, предвкушая отдых. В городе оставался предпоследний курс филфака и работа учителем в моем десятом классе. Постепенно стемнело. Вагон был почти полон, на верхних полках над нами мирно храпели мужички, скромно дыша перегаром в низкий потолок. На боковушке – парень и девушка никак не могли размокнуть объятий. О чем-то тихо шептались. Его короткий армейский ёжик контрастировал с ее длинными русыми волосами, за которыми почти не было видно лица.
Я смотрела на черные макушки елей и круглый диск луны, в наушниках звучал Кипелов. Мне нравилось это мелькание и эта музыка. В полночь поезд остановился на большой станции. Вагон мирно спал. Оставалось примерно два часа пути, меня тоже стало клонить в сон. Вдруг послышался шум. И напротив нас возник высокий парень в рясе. Он как-то резко согнал влюбленных с их нижней полки. Я выключила музыку. Появилась проводница – крайне примечательная, таких сейчас, к счастью, почти не осталось – огромная бабища с обесцвеченными волосами и ярко-красным, отчаянным цветом помады. Громогласная хамка и скандалистка, чей принцип сводился к советской истине: «вас тут много, а я – одна». Этакая Тамарка из стихотворения Галича «На сопках Манчжурии». Ее хриплый голос звучал невозможно учтиво. Я непроизвольно вытянула шею. Она склонились над сухонькой старушкой в черном одеянии и аккуратном