Большие истории для маленького солдата. Бенни Линделауф
цвета. Но на ветру и солнце краска поблекла, облупилась, обнажив голую древесину – серую и местами столь потертую, что не было видно даже текстуры.
Часовой нес вахту в шлеме, увенчанном бледно-коричневым страусиным пером. Какого цвета перо было изначально, сказать трудно, так как форма, сапоги, волосы и лицо Часового тоже были бледно-коричневыми. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что с головы до пят Часового покрывал тончайший слой песка. Возраст Часового не поддавался определению, но молод он уже явно не был. Он сидел за массивным письменным столом, на котором с обеих сторон покоились стопки бумаг. Каждая стопка придавливалась увесистым булыжником. Этот стол посреди равнины выглядел довольно абсурдно. Рядом со столом из песка торчала ужасающих размеров сабля.
– Это пост номер 7787? – спросил Старшебрат.
Прошло какое-то время, прежде чем Часовой открыл глаза. Они были ярко-зеленые, как оазис в пустыне. Часовой кивнул.
– А где Дворец Мира?
Часовой указал в сторону трепыхающейся на ветру огромной палатки позади него. То было весьма жалкое зрелище. Когда-то Дворец Мира переливался мозаикой павлиньих оттенков, но песок и щебень придали ему столь же унылый вид, что был у Часового и равнины. Полотнище болталось на каркасе, как обвислая шкура на старом животном.
– Мне надо на войну, – отчеканил Старшебрат. – Она ведь там, за шлагбаумом?
Проследив за указательным пальцем Старшебрата, Часовой кивнул. Отсюда еще день ходу. На посту война была почти незаметна. Случалось, на горизонте поднимался столб черного дыма, иной раз дрожала земля. Подчас ветер доносил издалека едва уловимый гул орудий.
Порывшись в бесчисленных ящиках стола, Часовой вынул оттуда чистый лист бумаги. Затем снял со шлема страусиное перо, окунул его в чернильницу и спросил:
– Какой дар ты принес на благо Мира?
Старшебрат достал из сумки горсть инжира, сморщенного и твердого, как грецкие орехи, – все, что у него было. Взглянув на подношение, тощий как спичка Часовой медленно покачал головой.
– Инжиром войну не оплатишь.
– Тогда возьми его себе, – предложил Старшебрат.
Часовой снова покачал головой. Объяснил, что не голоден, притом уже много лет. Все, что он пробует, имеет вкус песка. Старшебрат ощупал карманы пальто – они тоже были полны песка, надутого ветром.
– Больше у меня ничего нет, – признался он.
Часовой почесал за ухом. По шее стекла тонкая песчаная струйка.
– Ничего? – уточнил он.
– Ничего. Разве что пара-тройка историй.
Часовой водрузил страусиное перо обратно на шлем и моргнул.
– Тогда заплатишь историей.
– Какой историей? – удивился Старшебрат.
Часовому не пришлось долго размышлять.
– Историей, которая заставит меня проголодаться.
Старшебрат перебрал в голове все истории, которые знал.
– Согласен, – ответил он. – Но при одном условии.
– Хорошо, – кивнул Часовой, выслушав условие.
Бадумские пироги
I
В