По ту сторону жизни. Александр Чиненков
сказал дон Антонио, многообещающе улыбнувшись. – Если ты всё ещё не узнал, кто я, то «обрадую» тебя. Перед тобой Митрофан Бурматов, помнишь такого, «друг мой»?
Мавлюдов едва не поперхнулся, услышав это. Его лицо помертвело и вытянулось, рука задрожала, и вино из бутылки полилось ему на грудь.
– Бутылку поставь, а то всю на себя выльешь, – посоветовал с ухмылкой дон Антонио. – Вот и всё, конец твоему равнодушию?
На Азата было страшно смотреть. Он стоял, не шевелясь и пытаясь собраться с мыслями. И когда ему это всё-таки удалось, он попятился к углу, в который поставил ружьё. Но дон Антонио оказался проворнее находящегося в шоковом состоянии «товарища Рахимова».
– Ну вот, ты меня узнал! – усмехнулся он и, опередив Мавлюдова, схватил его ружьё. – Да ты не беспокойся так сильно, кулёк с дерьмом… Я не собираюсь сводить с тобой счёты. Мой визит к тебе по другому поводу и… Я уповаю на то, что ты будешь мил и покладист, чистосердечно отвечая на задаваемые вопросы!
– Я п-постараюсь, – проблеял жалобно Азат, присаживаясь в кресло. – Я «рад» тебя видеть, господин Бурматов. Ты п-просто отлично в-выглядишь…
– Не лги мне, пустомеля, я знаю, как выгляжу, – нахмурил сурово брови Митрофан. – Мне не нравится, что ты пытаешься льстить мне. Вот ты не изменился – это точно. Как был лжецом и жополизом двадцать лет назад, вижу, таковым и остался.
– Хорошо, пусть так, – согласился, приходя в себя, Азат. – Но-о-о… Как ты оказался в СССР, тем более у меня дома? Ты же сбежал… Нет, ты эмигрировал за границу.
– Долго рассказывать, – вздохнул Митрофан, поглаживая ладонью гладкий ствол ружья. – Да и не к чему. Давай-ка лучше ты ответь на мой вопрос, только правдиво, как на духу. И я снова исчезну из твоей жизни и, быть может, навсегда.
– Интересно, что же заставило тебя найти меня? – хмыкнул Азат. – Это касается нашего прошлого, или…
– Мой вопрос касается Кузьмы Малова, – не стал ходить вокруг да около Митрофан. – Я узнал, что ты сдал его в НКВД. Я бы очень хотел услышать, как это было.
Мавлюдов запаниковал.
– Откуда у тебя такие сведения? – спросил он, едва владея языком.
– Какая тебе разница, – вздохнул Митрофан, щёлкнув курком. – Могу сказать честно, что не покину твой дом, пока не узнаю всей правды!
– А если мне нечего тебе рассказать?
– Что ж, тогда я буду вынужден застрелить тебя из твоего же ружья, гнида. Отомщу за Кузьму и заодно себя порадую.
– Н-нет, н-не у-убивай м-меня! – взмолился Азат, сползая с кресла и становясь на колени. – Я… я…
– Выкладывай, чего знаешь, подлец! – потребовал Митрофан строже. – Только правдивый рассказ о Кузьме спасёт твою подленькую жизнь. Но если я почувствую ложь в твоих словах, поверь, церемониться с тобой не буду!
Мавлюдов медленно поднялся с колен и тяжело опустился в кресло.
– Спрашивай, – сказал он. – Расскажу всё, если дашь слово, что оставишь меня в живых.
– Не в твоём положении ставить мне условия, «товарищ Рахимов», – возразил