Кузнецов против абвера. Анатолий Терещенко
Буквально зачитывался «Северными рассказами» Джека Лондона.
Кузнецова всегда влекло к новизне. Он быстро усвоил игру на гармошке и балалайке. У него оказались хороший слух, крепкая память и приятный голос. Любил рыбалку, хорошо плавал, постоянно занимался на турнике – гимнастической перекладине. Пытался даже заниматься изучением эсперанто. Пытливый ум заставил узнать, что родоначальником этого языка был варшавский лингвист и окулист Людвиг Маркович Заменгоф, который после десяти лет напряженной работы в 1887 году торжественно объявил себя создателем международного «разговорника».
Как-то в конце января 1924 года он в жгучий мороз прибежал из школы домой. Страна в эти дни оплакивала смерть вождя – Владимира Ильича Ленина. Его кончина так потрясла впечатлительного мальчика, что он решил это горе разделить в семье. Здесь же он прочел стихотворение, которое начиналось такими строками:
Налетела вьюга сгоряча,
Под деревней выла у околиц,
А в избе о смерти Ильича
Говорил приезжий комсомолец…
И вот радость – 23 июня 1926 года закончилась семилетка! В те годы семь классов – это был достаточно высокий уровень образования не только в глубинке. Николай сразу же решил учиться дальше, поступив в ТЛТ. Но его отсеяли – из 200 поступавших на 25 мест взяли только молодых людей с трудовым стажем. И 15-летний Ника отправился в Тюмень, где легко поступил в сельскохозяйственный техникум.
Паспортов тогда крестьянам не выдавали, но Коля его получил, обучаясь на агрономическом отделении Тюменского сельскохозяйственного техникума. Здесь он нашел кружок эсперантистов и продолжил заниматься этим языком. Однако пройдет немного времени, и эсперанто в СССР запретят как чуждое социальное явление.
11 декабря 1926 года Кузнецов был принят кандидатом в члены ВЛКСМ сроком на полтора года. Надо отметить, что марксистско-ленинскую идеологию Кузнецов принял как единственно верную, поэтому коммунисты и комсомольцы были для него самыми правильными людьми. Они всегда откликались на призывы в тяжелое для Отечества время. Для него это были люди высокого полета.
В этой цельности, скажет о Кузнецове писатель Теодор Гладков, была сила поколения, в том же скрывалась его будущая трагедия. Миллионы комсомольцев 1920-х – 1930-х годов были воспитаны так же, как Ника Кузнецов. Они в массе своей были кристально чистыми и честными людьми, по первому зову партии шли не только укреплять военно-воздушный и военно-морской флот, строить Комсомольск-на-Амуре и московское метро, возводить Днепрогэс, но и, увы, крушить храм Христа Спасителя в Москве и церкви по всей матушке России.
Одинаково не задумываясь, они шли под кулацкие обрезы и реквизировали хлеб у тех, кто взрастил его собственным, до седьмого пота трудом. Ника видел с близкого расстояния этот труд на примере своего отца, которому так завидовали некоторые бездельники