Graffitibook. Джон Маверик

      – Мир состоит из ярлыков.

      Струя краски ударила в стену, оставляя жирную черную линию. Трефф завороженно следила за рукой Никиты, выводящей неизменные NFB. Знакомые до мелочей буквы, характерно легкие, летящие. Свободные.

      – Мы с тобой вне закона, брат. Мы кричим о нашей правде, и нас слышат многие. Слишком многие. Все, кто выходит на улицы городов и городишек, бедные, богатые, мужчины, женщины, белые, черные, гомосексуалисты, подростки, старики… Все! Именно потому мы опасны. Потому что мы – вне ярлыков. Вне ярлыков – вне общепринятого порядка. Значит, вне закона. Согласен?

      Трефф кивнула. Никита провел последнюю черту и убрал баллончик в рюкзак.

      – Моя задача – бороться с ярлыками, – сказал он, поднимаясь. – Моя подпись – «нет границ». И все думают, что я борюсь с государственными границами. Это так. Я против них, я за объединенную, интернациональную Землю. Но это – лишь внешний слой, это лишь для тех, кто не понимает большего. Я иду дальше. Я хочу сломать границы в человеческом сознании, понимаешь? Нет стереотипов. Нет ярлыков. Нет предела… таланта, возможностей, мысли! Твоей мысли, парень, в том числе.

      Трефф отошла и смотрела на стену, и ей казалось, что голова кружится, словно она стоит над пропастью. Так отчасти и было: в рисунке ей виделась бездна, безграничное число слоев, смыслов, постичь которые несложно – надо только освободить сознание, перебраться за парапет искусственных ограничений и прыгнуть туда, вниз.

      На стене был нарисован мозг. Удивительно подробно, ярко, объемно. Над извилинами возвышались заборы, границы, через которые пытались лезть, над которыми пытались пролетать, плыть вдоль них на лодках, копать, сверлить… Целый огромный мир схематичных человечков умещался на розовой желеобразной горе. Снизу, словно подставка, весь этот мир поддерживал позвоночный столб, сужающийся книзу. Закон перспективы, вид сверху. Верхние позвонки были прорисованы ярко и четко, нижние слипались в желто-бежевый конус.

      Как рожок с мороженым, – подумалось Трефф. Розовое… Клубничное, наверное. Ей вдруг захотелось клубничного мороженого, до дрожи, до сведенных скул. Хрустящий вафельный рожок, розовая холодная мякоть, которая, чуть подтаяв, стекает по губам и подбородку… Она прикрыла глаза, а когда открыла их, снова увидела мозг. Желудок болезненно свело, словно не съеденное мороженое просилось обратно.

      Трефф и раньше считала Эн-Би гением, теперь же, увидев его в работе, уверилась в этом окончательно. Всего одна картина – и весь спектр эмоций, от безумного восторга до тошнотворного отвращения.

      Трефф казалось, что она может нырнуть глубже, в третий слой, в четвертый, открыть для себя все грани и смыслы… И испугалась. С трудом заставила себя оторвать взгляд от картины и посмотрела на Никиту.

      – Нет границ? – услышала она хриплый голос. Не ее. Наверное, Треффа. – Анархия?

      – Просвещенная