Перемены. Даниэла Стил
Галлам была прекрасной женщиной; экономка всегда говорила это и готова твердить без устали, и она прямо заявила об этом Мел, перед тем как внести обед. Мел заметила, как потускнели глаза у Пам, когда Хильда упомянула имя матери. Они все до сих пор были привязаны к Анне, как будто ждали, что она вернется домой. Мел хотелось сказать им, что ее уже не воскресить, они должны продолжать жить, каждый из них своей жизнью. Казалось, мальчики лучше смирились со смертью матери. Мэтью был еще слишком маленьким, когда она умерла, и его воспоминания уже стерлись из памяти; и он охотно забрался на колени к Мел после купания, и она рассказала ему о своих двойняшках. Ему, как и Памеле, захотелось узнать, как они выглядят. Марк оказался разумным и простым в общении юношей. Он с удовольствием беседовал с Питером и Мел. Он рассердился, когда появилась Пам и пожаловалась, что его друзья до сих пор околачиваются в бассейне. Ссора между ними казалась неизбежной, пока не вмешался Питер:
– Прекратите вашу перепалку. У нас гостья. И даже не одна.
Он сердито посмотрел на Пам, а затем перевел взгляд на оставшихся друзей Марка, которые тихо сидели поблизости, переговариваясь и подсушивая волосы. Но Пам, казалось, возмущало присутствие в доме посторонних. Она решила проблему с Мел, почти полностью не обращая на нее внимания с тех пор, как появилась у бассейна, лишь изредка украдкой бросая на нее взгляды, в основном когда Питер разговаривал с ней. Казалось, ей хотелось удостовериться, что между ними нет ничего особенного, но что-то в глубине души подсказывало ей, что тут кроется угроза.
– Разве не так, Пам? – Питер говорил о ее школе, но она так пристально уставилась на Мел, что не слышала, о чем он рассказывал. – Я сказал, что в твоей школе прекрасная спортивная подготовка и что в прошлом году ты дважды победила на соревнованиях по легкой атлетике. А еще им разрешили посещать легендарную школу верховой езды. – Опять же, как это отличалось от школы, в которой учились ее дочки; их школа была чисто городской. Образ жизни в Лос-Анджелесе был ближе к природе, чем у них в Нью-Йорке.
– Тебе нравится твоя школа, Пам? – мягко спросила Мел.
– Мне нравятся мои подруги.
При этих словах Марк закатил глаза, показывая свое неодобрение, и Пам тотчас попалась на удочку.
– Что ты хочешь сказать?
– Только то, что ты слоняешься с кучкой глупых неврастеничек, страдающих анорексией.
– Черт тебя подери, я не страдаю отсутствием аппетита! – Она вскочила, голос ее задрожал, и у Питера появился усталый вид.
– Прекратите, вы оба! – Затем он обратился к Марку: – Ты жесток.
Марк покорно кивнул.
– Прошу прощения. – Он знал, что на это слово теперь наложено табу, но еще не убедился окончательно, что она излечилась от этой болезни. Сестра казалась ему худой, что бы там ни говорили она или отец. Он с извиняющимся видом посмотрел на Мел и пошел к своим друзьям, а Пам вернулась в дом; за ней последовал Мэтью в поисках чего-нибудь съестного. Питер долго сидел молча, глядя