Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели. Василий Звягинцев
Нарыв должен созреть. Как говорят хирурги – резать после первой бессонной ночи…
– Так у меня уже была…
– Так у тебя и не нарыв…
На том и расстались.
Утром осунувшийся, в буквальном смысле погасший, Андрей зашел к Шульгину. Ночь прошла гораздо хуже, чем предыдущая, в лагере Дайяны. Ирине он о своем подлинном состоянии не сказал, ограничился общими словами о реакции на мысленный поединок с дуггурами. Оставаться у нее не стал. И до мучительно медленно наступавшего утра то вертелся на тахте в своем кабинете в тщетных попытках заснуть, то кружил по гостиной, курил, пытался читать и тут же отбрасывал наугад выдергиваемые с полок книги.
Попавшиеся на глаза строчки:
Иногда я бываю печален,
Я, забытый покинутый бог,
Созидающий в груде развалин
Старых храмов – грядущий чертог.
……………………………………….
Если хочешь ты яркие дали
Развернуть пред больными людьми,
Дни безмолвной и жгучей печали
В свое мощное сердце возьми.
Жертвой будь голубой, предрассветной…
В темных безднах беззвучно сгори…
… И ты будешь Звездою Обетной,
Возвещающей близость зари…[3] —
вызвали у него хриплый, злой смех.
Вопреки рекомендации Шульгина он все-таки налил полный фужер коньяку, заварил кофе, выключил верхний свет, зажег свечи, снова курил сигареты одну за одной, бессмысленно глядя в черные окна.
Кажется, впервые в жизни подумал, что начинает понимать самоубийц. Если вот такое продолжается неделями и не помогают лекарства, да вдобавок нет ясного осознания причин своего состояния и четкой мотивации жить, что же еще делать? Пуля в висок – великолепный выход…
При этом гомеостат не помогает. Нагло светя зеленым экраном, утверждает: «Ты совершенно здоров!» Хоть в космос лети, хоть на Эверест карабкайся без кислородного прибора.
У Сашки уже сидел Удолин, введенный в курс дела и приглашенный для участия в консилиуме.
Оказавшись в обществе специалистов, Андрей испытал подобие облегчения. Что-нибудь они наверняка придумают. В самом крайнем случае, думал он, можно обратиться к Антону. Что, если и в этом случае попробовать отыграть назад? Допустим, с момента их выхода в астрал? Никто ведь ничего и не заметит, что такое двадцать четыре минуты?
Да нет, вряд ли выйдет. Реальность уже зафиксировалась, здесь и на Валгалле. Или нет?
Вначале Шульгин обследовал и опросил Новикова по стандартной схеме психиатра, исключая, разумеется, «анамнез вита».[4] Естественно, ничего принципиально нового не узнал, за исключением того, что процесс протекает в угрожающе тяжелой форме. Если бы не исключительная устойчивость психики больного, его следовало немедленно госпитализировать и прописать массированный медикаментозный курс.
Затем подключился Удолин, введший Андрея в гипнотический транс для удобства послойного сканирования ментальных структур, сверху
Н. Гумилев.
История жизни пациента до и в течение болезни.