Люди Бездны. Джек Лондон
она. – Порядочные, весьма почтенные люди, постоянные мои жильцы.
– Но я не хочу спать еще с двумя мужчинами, – возразил я.
– А вам и не придется. В комнате – три койки, а она не такая уж и маленькая.
– Сколько? – спросил я.
– Полкроны в неделю, для постоянных жильцов два шиллинга шесть пенсов. Уверена, соседи вам понравятся. Один работает на складе и живет у меня уже два года. А другой здесь целых шесть лет. В следующую субботу будет шесть лет и два месяца. Он рабочий сцены, – продолжала она. – Порядочный, очень приличный человек, ни разу не пропустил ночную работу за все время, как он тут живет. И ему здесь нравится; он говорит, это лучшее жилье из того, что он может себе позволить. Он и столуется у меня, как и другие мои постояльцы.
– Так он, должно быть, на что-то откладывает, – невинно поинтересовался я.
– Да бог с вами! Нигде ему так хорошо не устроиться, как здесь с его-то деньгами.
И я подумал о моем родном бескрайнем Западе, где хватит места под солнцем и воздуха на тысячу таких Лондонов; а здесь вот этот человек, постоянный и надежный, ни разу не пропустивший ночную работу, бережливый и честный, делящий комнату с еще двумя постояльцами, платящий за это 2,5 доллара в месяц, – исходя из своего опыта, заявляет, что ни на что лучшее рассчитывать ему не приходится! И вот я, имея всего 10 шиллингов в кармане, получаю право вселиться в своих лохмотьях в его комнату и улечься на койку рядом с ним. Человек в мире одинок, но более всего одинок он, когда в комнате стоят три койки и любой чужак с 10 шиллингами может туда вторгнуться.
– Как долго вы здесь живете? – спросил я.
– Тринадцать лет, сэр, как вы думаете, подойдет вам жилье?
Говоря со мной, она грузно перемещалась по маленькой кухне, где готовила еду для своих постояльцев, которые столовались у нее же. Когда я вошел, она была вся в делах, и во время нашей беседы не переставала трудиться. Вне всяких сомнений, она была деловой женщиной. «Встаю в половине шестого», «ложусь самой последней», «работа от рассвета до заката», и так тринадцать лет, награда за которые седые волосы, засаленная одежда, сутулые плечи, расплывшаяся фигура, бесконечный тяжкий труд в жалкой забегаловке, выходящей окнами в стену на другой стороне проулка, шириной не более десяти футов, в окружении стоящих на берегу трущоб, уродливых и мерзких, чтобы не употребить более крепкое словцо.
– Зайдете взглянуть? – с тоскливой надеждой спросила она, когда я направился к двери.
Я повернулся и, посмотрев на нее, понял глубокую истину древнего изречения: «Награда за добродетель в ней самой».
Я сделал шаг в ее направлении и спросил:
– У вас когда-нибудь был отпуск?
– Отпуск?
– Поездка за город на пару дней, свежий воздух, выходной, – отдых, одним словом.
– Еще чего! – рассмеялась она, в первый раз оторвавшись от стряпни. – Отпуск, говорите? У таких, как я? Придумаете тоже! Под ноги смотрите! – последнее резкое восклицание было обращено ко мне, так как я споткнулся о гнилой порог.
Рядом с доком Вест-Индской