Зажги свечу. Мейв Бинчи
ответил он, чувствуя внезапно накатившую преданность матери.
– Я вовсе не хотела…
– Не важно.
Он развернул пакет, достал два огромных ломтя хлеба с изюмом с толстым слоем сливочного масла между ними и впился в них зубами.
– Это пирожное? – спросила Элизабет.
– Это бармбрэк! Я ж тебе предложил, а ты сказала, что не хочешь.
– Я не знала, что такое бармбрэк.
– Так спросила бы! – Шон подивился, что за ребенок такой, даже бармбрэк в глаза не видела.
– Я не подумала спросить…
Они молча дошли до остановки автобуса на Брей. С тяжелым чемоданом в руке и сумкой через плечо Элизабет выглядела как настоящая сирота.
Мысли Шона все крутились вокруг парня, с которым он познакомился вчера вечером в пансионе. Терри было семнадцать, слишком мало для призыва, но он сказал, что всегда можно соврать, будто свидетельство о рождении сгорело во время пожара на таможне[3]. Все равно Терри уплыл обратным рейсом на том же пароме, на котором приехала Элизабет. Он доберется до ближайшего призывного пункта и через пару недель уже наденет форму. Шон так ему завидовал, что всю ночь не мог глаз сомкнуть. Терри рассказывал про своих друзей, которые уехали месяц назад: им хорошо платят, тренируют, обучают владению оружием и всему остальному, а скоро их отправят на материк, но только не вздумай никому проболтаться! Терри тоже работал на своего отца на маленькой ферме и знал, каково это, когда тебе не дают повзрослеть, когда маманя спрашивает, ходил ли ты на исповедь, а папаня говорит, что ты должен помогать матери по хозяйству. Ну что за жизнь! И никакого шанса надеть военную форму…
– А какую форму носит твой папаня? – внезапно спросил Шон.
Бледное личико Элизабет залилось краской, словно ей дали пощечину и на щеках остались следы.
– Он… ну… он… понимаешь, его не взяли на войну, он остался дома.
– Как не взяли?
Шон, которому и так не было дела до свалившейся на них девчонки, и вовсе потерял к ней интерес, ведь она даже про войну ничего рассказать не может.
– Кажется, ему пришлось остаться в банке… потому что… – На лице Элизабет отражалась напряженная работа мысли в попытках честно объяснить то, чего она и сама не понимала, но знала, что именно поэтому мама и папа недовольны друг другом. – Потому что они не берут пожилых мужчин с больными легкими, – наконец выдала она.
Шон безучастно посмотрел на нее, снова занятый мыслями о Терри и возможности попасть в армию.
– Тебе не надо в уборную, пока автобус не пришел? – вдруг спросил он.
За все десять лет жизни Элизабет впервые слышала столь прямой вопрос на такую деликатную тему.
– Э-э-э… да, – ответила она.
Шон кивнул в сторону общественных туалетов:
– Вон туда, только побыстрее, автобус придет через пять минут.
Элизабет засеменила к двум низеньким постройкам. Однако на них не оказалось знакомых указателей «Дамы» и «Джентльмены». Было весьма непросто воспользоваться
25 мая 1921 года Ирландская республиканская армия сожгла здание таможни в Дублине, где находился центр британского управления Ирландией.