Утаенные страницы советской истории. Александр Бондаренко
«Дорогому Владимиру Ильичу от рабочих Познанского – какого-то – завода», какие-то еще мелочи с надписями… Серебра было немножко. Много было всякого белья с инициалами Надежды Константиновны – монограммой «НК»… Крупскую она называла мамой. Замечу, что Мария Кузьминична была человеком очень чистоплотным и аккуратным.
– Документы ленинские у нее какие-то сохранились?
– Были, но какие, я не знаю… Какие-то письма Ленина… У нее была черная папка, и она говорила: «Если что-то со мной случится, то ты эту папку…» Но когда началась перестройка, она сказала, что сама передаст эту пайку своим друзьям. Кстати, когда в Латвии спускали на воду, по-моему, траулер «Ян Рудзутак», то ее пригласили, подарили ей большого лангуста и красивого рака-отшельника в раковине. Там было написано: «Марии Кузьминичне Рудзутак от экипажа q благодарностью…» и т. д. Она говорила, что много им помогала.
– Это интересно, по почти вся информация – из слов самой Марии Кузьминичны, а ленинские реликвии у жены Рудзутака вполне могли оказаться…
– Думаете, у меня не было сомнений? В конце концов, мало ли какие Владимиры Ульяновы могли оказаться во Франции? Но теперь – самое удивительное. Каждый год в день рождения Ленина Мария Кузьминична заказывала в цветочном магазине на Сретенке, где все правительство заказывало букеты и корзины, венок из мирта, который Ленин очень любил, с белыми гвоздиками и ленточкой: «Дорогому отцу от Маши». Она еще обязательно брала три красные гвоздики – отдельно. Она мне говорила: «Это «тайна трех гвоздик», мне мама рассказала об этом, но чтобы я никому не говорила, что и почему…»
– «Мама», как вы говорили, это Крупская?
– Да, конечно… В тот день при мне она звонила коменданту Кремля: «Это Мария Кузьминична, – говорила она, – я буду с Юлией Петровной». Мы шли на Красную площадь, которую 22 апреля перекрывали. Около Исторического музея нас встречал военный, вел к Мавзолею, мы спускались вниз, где в тот момент никого не было, и она раскладывала гвоздики, одну за другой, рядом с саркофагом, на небольшом выступе… Помню, когда было 100-летие, то на площадь даже иностранцев не пускали, но мы с ней прошли…
– Так вы узнали, в чем же был смысл этих гвоздик?
– Нет, она так и не рассказала. А знаете, что 22-го в Большом театре обязательно шел балет «Жизель», который Ленин очень любил? Я присутствовала при телефонном разговоре, когда Хрущев сказал Марии Кузьминичне, что по программе – другой спектакль, какая-то опера, и замена будет очень дорого стоить. Она отвечала, что это будет стоить дешевле, чем его поездка с семьей в Париж…
– И дали «Жизель»?
– Да. Каждый раз на спектакль она приглашала много людей, мы занимали два первых ряда. Там были ее бывшие сослуживцы, из нашей больницы бывало человек десять, а потом она человек до тридцати приглашала к себе домой, где уже был накрыт очень красивый стол. Она всегда пекла много всяких вкусных вещей, и обязательно была индейка с апельсинами. Ленин ее очень любил – индейкой с апельсинами