Хозяйка Серых земель. Капкан на волкодлака. Карина Демина

      Когда Себастьян открыл глаза, светило солнце.

      Ярко так светило. Пробивалось сквозь кружевную занавесочку, ложилось кружевом на широкий подоконник, на листья герани, на белоснежную подушку… Себастьян закрыл глаза.

      Он лежал.

      Определенно лежал. На спине. Пряменько… и руки на груди скрещены, точно у покойника. Мысль эта категорически Себастьяну не понравилась. Он попытался пошевелиться, однако понял, что не способен.

      А что, если и вправду за покойника приняли?

      Отравили… лечили… а лечение такое, что почище отравы в могилу сведет… вот и…

      Нет, если бы в могилу, то лежал бы он не в кровати, а в гробу… да и одеялом вряд ли укрывать стали бы. В гробу да с одеялом неудобно.

      Мысль показалась здравой и даже вдохновляющей. И Себастьян вновь глаза открыл. Солнце было ярким, а из приоткрытого окна приятно тянуло сквознячком. Он осознал, что, верно, лежит давно, оттого и тело затекло, занемело. Под пуховым одеялом было жарко, и Себастьян вспотел.

      От пота шкура чесалась. Или не от пота?

      – Живой… – раздался над головой знакомый голос, преисполненный удовлетворения. – Эк ты, князюшка, везуч…

      Припомнив вчерашний вечер, Себастьян согласился: и вправду везуч, только везение это какое-то кривое.

      Меж тем Аврелий Яковлевич поднял Себастьяна, подпихнул под спину подушку, а потом и вторую, преогромную, набитую пухом столь плотно, что подушка эта обрела каменную твердость. Наволочка ее была расшита голубками и незабудками, и Себастьян эту хитрую вышивку чувствовал шкурой сквозь мокрую ткань рубахи.

      – Пей от, Себастьянушка. – В руки Аврелий Яковлевич сунул кружку, огромную, глазурованную и с теми же голубками. – Пей, а после поговорим.

      У самого князя кружку удержать не вышло бы. Он и рук-то поднять не в состоянии был, но с ведьмачьей помощью управился и с ними, и с кружкой, и с густым черным варевом, которое имело отчетливый привкус меди.

      Но хоть внутренности не плавило, уже радость.

      На самом деле с первого же глотка по крови разлилась приятная теплота. А на последнем Себастьян и кружку сам удержать сумел.

      – Живучий ты, – с непонятным восторгом сказал Аврелий Яковлевич.

      – Упрекаете?

      – Восхищаюсь. Другой бы давно уж лежал ровненько, смирненько, как приличному покойнику полагается, а ты знай себе хвостом крутишь.

      Хвост дернулся и выскользнул из-под одеяла, щелкнул по теплой половице.

      Нет, умирать Себастьян точно не собирался. А собирался найти того, кто одарил его этаким подарочком…

      – Лежи, – рявкнул Аврелий Яковлевич. – Успеешь