Дорогая, я женат. p_i_r_a_n_y_a
сходилось, но она, наверное, подумает об этом завтра. А пока…
"Так надо, сынок, так надо, – сказала она то ли сыну, то ли себе, – а голубика сегодня достанется нам. И мороженое. И сливки. Давай, проходи, разбирай сумку, я пойду кофе поставлю. Отметим первый день нашей самостоятельности, пока малышка спит, и будь, что будет!".
Забавно, но именно эти чёртовы голубика со сливками моментально вернули Настю к жизни: уже не так важно, куда и на сколько на самом деле так стремительно и внезапно сбежал муж, ведь очевидно, что он – сбежал. Даже про голубику свою обожаемую не вспомнил. Пока не ясно, как и на что Настя будет жить с детьми, но белая зарплата мужа и Настины небольшие подработки дают свободу для манёвра в этом плане. Зато ясно, что и у Насти, и у детей будет на один источник стресса в доме меньше: никто не будет их строить, шугать по углам и просить быть потише, потому что папа работает, не будет "папиной" полки в холодильнике с деликатесами, которые никому нельзя трогать, и никто не будет на правах кормильца и поильца есть эти деликатесы на виду у семьи в одно лицо – пусть лучше вообще не будет в холодильнике деликатесов, чем так. Или нет. Пусть будут. Хотя бы иногда. Но для всех.
Вечно сидящая на диетах Настя, обычно не позволяющая себе лишнего кусочка, поделила нежное французское мороженое на две большие равные порции, щедро накрыла его пеной из взбитых сливок, присыпала голубикой, зачерпнула эту жиро-углеводную бомбу венской вафлей и под удивлённый взгляд сына с огромным наслаждением отправила всё это себе в рот. "Мммммммммм, вкуууусно-то как! Лет с пятнадцати не ела ничего подобного!" – блаженно улыбнулась она. "Вкуууусно! Как торт", – повторил Никита вслед за матерью. "Торт? Ой. А я же и торты умею делать! Вкусные, правда, все хвалили раньше. Ну, не пропадём, если что", – оживилась Настя, сообразив, чем она ещё сможет подрабатывать, если белая зарплата мужа окажется не очень белой, и им с детьми не хватит алиментов.
"Если что – это если что, мам? Куда папа уехал?" – нахмурился Никита. "В командировку, сынок, на Крайний Север", – ответила Настя, понимая, что и сама в это не очень-то верит.
Так надо, сынок, так надо… Ой, кажется, малышка проснулась…
Холодный душ
Первое время Андрей звонил жене довольно часто. Раз в неделю. Мол, ещё чаще просто не могу: живём тут с парнями целым табором, с трудом выбираю время, когда нет никого в квартире, или звоню по дороге в магазин. Новая жизнь, новые люди, так устаю – не представляешь, дорогая. Сама же знаешь, как тяготит меня жизнь в одном пространстве с кучей людей.
Андрей и сам не заметил, как звонки домой стали сначала всё формальнее и короче, потом – всё реже, а потом и вовсе сошли на нет. Ну а о чём им разговаривать, если из жены всё клещами надо вытягивать. Как дети? Нормально. Как сама? Сама тоже нормально. Не болеете? Нет, никто не болеет. Как с учёбой у сына? С учёбой нормально. Как малышка? Здорова. Денег хватает? Спасибо, хватает.
А самому ему рассказывать нечего. Ну не правду же! А с фантазией туго.