Кибервойны ХХI века. О чем умолчал Эдвард Сноуден. Владимир Овчинский
рамки достижения результата. Весьма условен, если вообще возможен, учет рисков и вероятности успеха подобных мероприятий. И, наконец, практически затруднен объективный анализ – произошли ли перемены в результате осуществления политики «мягкой силы», либо под воздействием каких-либо других факторов.
В этом плане концепция «мягкой силы» гораздо в большей степени обсуждалась в академических кругах и использовалась для ведения информационного противоборства, нежели была принята на вооружение, как базисная концепция реальной внешней политики США.
В итоге Дж. Най сменил государственную службу на преподавательскую работу. Казалось бы, концепция «мягкой силы» уйдет в прошлое вместе с ним. Однако жизнь распорядилась по-иному. Если быть более точным, то не жизнь, а Хиллари Клинтон и группа ее советников.
Готовясь в 2006 году к избирательной кампании 2008 года на пост президента, она инициировала создание в Центре стратегических и международных исследований (ЦСМИ) (Center for Strategic and International Studies, CSIS) комиссии по интеллектуальной власти – «Bipartisan Commission on Smart Power», которую возглавили профессор Дж. Най и Р. Эрмитэдж, бывший высокопоставленный сотрудник администрации Б. Клинтона. Итогом работы комиссии стал доклад «Более умная, более безопасная Америка». В докладе впервые был использован термин «умная власть» (власть интеллекта, smart power). Публично его впервые озвучила Хиллари Клинтон в своей речи в Сенате непосредственно перед утверждением ее кандидатуры на должность госсекретаря. В своем выступлении она сказала: «Мы должны использовать так называемую «власть интеллекта», полный набор имеющихся у нас средств – дипломатических, экономических, военных, политических, правовых и культурных, – выбирая нужное средство или сочетание средств в каждой конкретной ситуации».
Возникает вопрос, почему столь опытный и эффективный политик, как Хиллари Клинтон для своего дебюта на посту госсекретаря, который достался ей в результате соглашения с группой, которая смогла продвинуть на пост президента мало кому известного Б. Обаму, использовала, казалось бы, скомпрометировавшую себя концепцию.
Как это ни удивительно, данный вопрос не получил своего освещения не в американских, не тем более в российских профессиональных публикациях. В итоге возникает странное впечатление, что возможно наиболее эффективный политик Америки при своем дебюте на посту Госсекретаря говорила совершенно избитые вещи о том, что внешняя политика должна использовать все рычаги воздействия, а культурная политика является одним из важных инструментов внешнеполитической активности. Собственно последний тезис не являлся никакой новинкой и был хорошо известен до «мягкой силы» как минимум с 30-х годов прошлого века. Тем не менее, выбор был далеко не случаен по целому ряду обстоятельств:
• во-первых, еще в книге 1990 года Дж. Най сделал чрезвычайно важный и принципиальный вывод о «мягкой силе». Он определили ее, как «способность добиваться желаемого на основе добровольного участия союзников,