Оляна. Игры с Артефактами. Ольга Пашнина
мучает, – отозвалась Сибил. – Когда ты выйдешь?
– Через денек. Риран сказала, жить буду.
Откуда-то из глубины помещения раздался низкий женский голос:
– Но с таким поведением – недолго.
И из неприметной комнатки вышла грузная женщина лет пятидесяти с жесткими курчавыми волосами. Бывают люди, я их встречала пару раз в жизни, которые внешне выглядят суровыми и неприступными, но на поверку оказываются хорошими и добродушными. Эта госпожа Риран, похоже, относилась к этому типу. Она хоть и ворчала на Сомжара, нет-нет, да и поправляла ему подушку или осматривала рану.
Сомжар с видимым усилием приподнялся на постели. Госпожа Риран тут же подложила ему под спину еще одну подушку, а вот мы с Дарькой смутились. Видеть по пояс обнаженного Сомжара было как-то стеснительно. Но он улыбался нам так, словно только и ждал, когда мы заглянем. Подмигнул совсем раскрасневшейся Дарьке и похлопал ладонью по кровати со словами:
– Садись, чего мнешься? Не кусаюсь.
Только Дарька хотела присесть, как разволновалась Сибил:
– О чем может идти речь? Сомжар, тебе-то больше занятий нет, как с девчонками болтать, Виктор тебя на неделю отстранил. А мне им еще надо кучу всего показать. Вот выйдешь отсюда, наболтаешься, наобщаешься. Девушки, идемте, я представлю вас госпоже Риран, а этого, – она кивнула на Сомжара, – оставим отдыхать.
Забавные у них тут отношения меж собой. Выходит, Сомжар и Альдред – близкие друзья Виктора, а Сибил – бывшая жена Альдреда. Госпожа Риран и Камил – вот кто пока в эту картину не вписывался. Что ж, поглядим, что будет дальше. Авось и раскопаем что-то особенно интересное.
Лекарка наспех (была занята составлением зелья) показала нам зал для занятий, весь увешанный плакатами, картинками, а еще провела в подсобку, где хранились лекарства и ингредиенты для зелий. Мама была лекаркой, и я понимала, что все это значит. Такого ассортимента в деревне отродясь не водилось. Я мысленно сделала зарубку: внимательно изучать лекарское дело и по возможности помогать маме с приобретением ингредиентов. Хотя я не знала, будут ли нам платить стипендию. Но ведь в других университетах платят? А спросить у Сибил постеснялась. Потом у Сеславии спрошу.
Наконец, после долгого перехода через больничное крыло, остался один преподаватель колледжа, с кем мы еще не познакомились. Сибил что-то говорила насчет завтрака, которым нас накормят после знакомства с Виктором, и о том, что у нас сегодня день свободен от занятий. Мы должны написать родным (если есть кому писать, конечно), ознакомиться с правилами и подготовить свою характеристику. Но я половину того, что говорила куратор, пропускала между ушей. Ибо с каждым шагом в направлении библиотеки, где находился Виктор, я чувствовала, как сердце бьется все быстрее и быстрее. Нехорошее ощущение волнения скручивало внутренности, и даже крошечная мысль о завтраке казалась кощунственной.
Первое,