Там, где плачет перелётная грусть. Александр Чекаловец
как на чьём-то дальнем подворье истошно надрывается во всё горло петух.
– Вода маленькая, – Борис свесил голову и плюнул сквозь зубы вниз.
– Вижу, – Саша глядел на оголившиеся берега и удлинившиеся косы, которые ещё недавно были дном. Небольшие галечные островки белели проплешинами даже посреди реки, там, где их раньше не было и в помине. – Но для нас это даже лучше, так ведь? Рыбу быстрее найдём. Эх, нам бы на жарёху да малость посолить. Зачем ещё? Больше и не нужно. Где вставать будем? Показывай.
– Поехали в конец деревни. Поляна там. На месте определимся, – Боря плюхнулся в машину и захлопнул дверь.
Решили обосноваться на живописном крутом берегу на краю убранного покоса. Место понравилось всем.
Большой луг вдалеке окружала тайга. К реке вёл обрывистый спуск, почти полностью заросший ивняком. Только прямо напротив предполагаемого лагеря откос был свободен от кустарника. Здесь поле, поросшее мягкой травкой, резко обрывалось почти отвесным трёхметровым яром к воде. Спускаться можно было без особого труда по нашедшей отлогий путь тропинке. С высоты этой небольшой кручи открывался замечательный вид на реку, которая сейчас, в полдень, манила прохладой и слепила солнечным отражением глаза.
Крайний деревенский дом остался всего в паре сотен метров позади. Сама деревня, как и улица, повторяла изгибы реки и казалась довольно большой. Но так было только на первый взгляд. Просто дома в ней стояли редко, будто сторонясь друг друга. Обитаемых из них было немного. Несколько. Больше половины, очевидно, оказались давно заброшены и утопали в бурьяне и крапиве по самые крыши.
Когда медленно улицей проезжали деревню, не встретили ни единого человека. Может быть, от этого показалось, что стёкла домов неприветливо смотрят вслед чужакам? Даже чёрный кот на какой-то скамейке изогнул спину дугой, выпучил жёлтые глаза, зашипел на незваных гостей и принялся угрожающе бить хвостом по сторонам.
Весело балагуря, выгружали вещи, смеялись и громко обсуждали дальнюю дорогу. Отличное настроение было у всех, не исключая Пирата. Он, высунув язык, носился за бабочками, совершенно ошалев от обрушившейся свободы. Саша забавлял Настю нелепой потешной походкой, уморительно при каждом шаге балансируя руками и задерживая ногу над травой, откуда зелёными брызгами, напоминая крошечный салют, разлетались по сторонам кузнечики. Специально делал так. Ему было жалко ненароком наступить на маленьких попрыгунчиков.
Жаркий августовский полдень во всю грудь дышал горячим зноем. Аромат свежего покоса густо пьянил хмельным духом, словно вокруг набросали благовоний. Где-то в кустах, в тени рассыпались переливистыми трелями невидимые птахи, устроив людям восхитительный концерт. Белый солнечный диск словно замер, переваливая свой предел, полыхал, хоть кричи! Пот заливал глаза, одежда липла к телу.
Саша взял ведро, спустился к реке. Отставил его в сторону, звякнув металлической дужкой. Присел, наклонился. Осторожно коснулся ладонями воды. Сразу ощутил