Миллиметр. Елена Трумина
можем многого не знать о нашем подлунном мире… А вдруг в банке что-то да есть?
Бу-ум! Барабу-ум!!!
Кира обернулась на шум. Семен Семеныч стоял на стремянке. С верхней полки на него валились один за другим тома прозаиков и поэтов. Он весь сжался, прикрывая лысеющую голову руками. Книги падали, ударяясь о его руки.
– Опять полез, – процедила Зоя сквозь зубы, и затем в голос:
– Не волнуйтесь, Семен Семеныч, спускайтесь, я сейчас все на место поставлю.
Сердито насупившись, директор наблюдал со стремянки, как подчиненные собирали книги. Слезать он не собирался.
– Слезайте, Семен Семеныч! – ласково позвала Зоя.
Недовольное мотание головой.
– Не хотите слезать?
– Не хочу.
– Почему?
– У кого шаловливые ручки? Что делает Эдуард Квадратов под потолком и что делают в центре Фаулз и какой-то Макьюэн?! Почему товар не в алфавитном порядке?
Кира прикусила губу – это она снимала английских авторов с верхнего ряда, куда их отправлял директор, и тайком ставила на видное место, в центр. Начала оправдываться:
– Какая разница, в каком они порядке, если ни один покупатель не может туда дотянуться?
– Кира, если не ошибаюсь, у тебя образование высшее? Нынче в институтах обучают алфавиту? Ты ведь знаешь алфавит, не так ли?
Кира кивнула.
– Ну, продемонстрируй нам свои знания. А-а… бэ…
– Вэ… гэ…
– Так…
– Дэ… е-е, ё-ё, же, зэ, и-и, кэ, лэ, мэ, нэ…
– Смотрите-ка. Знает.
Кира уныло вздохнула.
– Вот скажи мне… забыл, как тебя по батюшке?
– Юрьевна.
– Вот скажи мне, Кира Юрьевна, ты знаешь, кого ты упрятала наверх? Ты знаешь, что Эдуард Квадратов – светоч современной русской поэзии, патриот с большой буквы? А этот твой Макьюэн? Чего ему наверху не стоялось? Он кто? Дай угадаю. Чертов англичанин? Я так и знал. Кира Юрьевна, ты любишь свою работу?
Кира промолчала.
– А литературу, русскую литературу ты любишь?
– Я сделала это именно из любви к русской литературе.
– Неужели?
– Объясню. Я поставила Эдуарда Квадратова наверх именно потому, что он, как вы сказали, светоч. Светоч должен быть наверху. Он должен сиять высоко. А то что же получается? Он под англичанами? Меня это возмутило. Я поставила его над ними. И пусть всякая иноземщина вроде Оруэлла и Вулф знает свое место. Все лучшее – наверх! Ввысь! А у вас – наоборот. Нелогично, Семен Семеныч.
Директор торопливо спустился.
– Это меняет дело. А что? В этом есть резон.
– Мне кажется, русскую классику надо вознести наверх. И всегда рядом должна стоять стремянка. Ее мы покрасим золотой краской, чтобы украсить путь к величайшей русской литературе. Читатель будет подниматься по золотой лестнице… а когда он дотронется до книги, пусть польется музыка. Зоя будет следить незаметно и включать ее. А с потолка посыплется конфетти…
– Ну, ну, ну, детка. Давай не будем перегибать. Как это говорят… давай без фанатизма… конфетти