Скифская история. Издание и исследование А. П. Богданова. Андрей Лызлов
подталкивали Блистательную Порту выступить против Габсбургов.
В сложившихся условиях российское правительство способствовало успеху тайных, как казалось французам, усилий дипломатов Людовика XIV. Единственное, чего реально добивались русские послы, было удержать Францию от нарушения нейтралитета на Рейне, когда турецко-татарские орды ворвутся в восставшую против Империи Венгрию и устремятся далее, к Вене. Этот успех был достигнут[205].
Наши дипломаты четко отделили красивые лозунги христианского (католического, протестантского и т. п.) единства от реальных (если не употреблять слова шкурных) интересов западных стран, и пользоваться этими интересами в своих целях, на благо мира среди христиан и обороны от наступления турок и татар.
Исламский мир
В то время, когда христианское единство оказалось фикцией, «басурманы», противостоящие христианам в «Скифской истории», также не проявили должной общности с султаном, хотя тот после захвата Мекки и Медины гордо именовался «главой всех мусульман». Надо признать, что опасность объединения мусульманских государств и орд против уверенно наступавшей в Азии христианской державы, России, оценивалась в Посольском приказе высоко. Уж точно намного выше, чем призрачная идея объединения христиан Европы против турок.
Опасения подтверждались тем, что мирный договор с калмыцким ханом (1677) после падения Чигирина был фактически разорван: влиятельнейший тайша Аюка заключил союз с Крымом (1680) и послал своих всадников воевать с Россией[206]. К объединению усилий с Турцией и Крымом, по достоверным известиям, склонялись также Бухарское, Хивинское и Юргенчское ханства. В то же время русский резидент в Персии (издревле политически и конфессионально противостоявшей Блистательной Порте, но обеспокоенной русской политикой на Кавказе) отнюдь не обнадеживал царя Федора Алексеевича возможностью вступления шаха в большую войну с Турцией[207].
Однако сама Турция не проявляла особой заинтересованности в объединении мусульманских государственных образований, граничивших с Россией. Не исключено, что в этом сказывался трагический опыт раздоров с подобными союзниками, приведших к почти полной погибели турецкого экспедиционного корпуса в 1569 г. Клановая организация османской армии хорошо хранила историческую память: особенно янычары, которые столетие назад пострадали больше всех[208]. Лызлов, кстати сказать, в «Скифской истории» расскажет читателям про эту войну много нового.
Из источников, изучавшихся им с 1677 г. и затем использованных в «Скифской истории», Андрей Иванович узнал, что грозные янычары давно не являлись главной силой могучего и разнообразного турецкого воинства. Они составляли меньшинство даже в пехоте и использовались в регулярных боях в крайнем случае. Зато как политическая сила, неоднократно сметавшая султанов и менявшая всю верхушку власти в Османской империи, янычары со временем лишь укреплялись.
Известное
РГАДА. Ф. 93. Оп. 1. № 6–9; Ф. 35. Оп. 1. № 19. Ср.:
РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. № 6; СГГиД. Т. 4. № 107;
РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. № 20–21; Ф. 109. Оп. 1. № 6. Ср.: Ф. 110. Оп. 1. № 9; Переписка, на иностранных языках, грузинских царей с российскими государями, с 1636 по 1770 гг. СПб., 1861. С. 89–112.