Тень с Севера. Мария Семёнова
Кайя. – Кто ж нас станет защищать? Кому мы нужны?
Лемми бросил на нее взгляд украдкой и промолчал. Недавно он кое-что подслушал, но еще не решил, стоит ли рассказывать подруге.
Озаренный солнцем склон усыпали желтые головки первоцветов, трепещущие на ветру. Над ними уже порхали первые бабочки. Сихиртя, впрочем, не любили бабочек. Всякий же знает, бабочка – это душа умершего, что порхает, как потерянная, меж двумя мирами.
Кайя – дочь шамана, проигравшего поединок, – тоже частенько чувствовала себя такой вот бабочкой. Тяжело и долго поправляясь после гибели родителей, она всякого наслушалась в доме дяди. Например, что сихиртя, уходя из про́клятых родных мест, хотели оставить ее в зимней тундре – на откуп злым духам. Так бы и сделали, не вступись знахарка Морошка. «Хотите – выкидывайте! – заявила она. – Но знайте: ребенок, брошенный замерзать среди сопок, непременно вернется равком. Начнет плакать под дверями, уговаривать пустить погреться, да и высосет у вас кровь. И попомните мои слова: ребенок-равк так жалобно плачет, что никто не способен устоять…»
Устрашенные сихиртя согласились оставить маленькой Кайе жизнь. В память об отце, былом защитнике племени, ее даже не особенно обижали… Только смотрели косо, как бы говоря: «Вот бы тебя с нами не было, беда ходячая!»
Однако годы странствий, погубившие столько сихиртя, только закалили девочку. Последняя, самая жестокая зима унесла много душ. Еще больше забрала медленная, голодная, все никак не наступавшая весна. Ушла к предкам бабка Морошка… Вскоре измученные сихиртя вышли к реке Винье, подобной белой дороге, ведущей на полночь – к дому…
И вот наконец пришло лето! Быстрое и яркое, как повсюду на Севере. Снег темнел и уходил в сумрачные низины, солнечные пригорки распускались первоцветами. Потом вскрылась река. Несколько дней и ночей грохотал ледоход. Кайя никогда не уставала смотреть, как с ревом стремились вдаль толстые льдины с острыми зазубренными краями. Толкались, топорщились, то и дело ломались с ужасающим треском. «Не приведи боги угодить в это месиво – перемелет, костей не останется!» – думала Кайя и все равно, словно зачарованная, бегала глядеть на ледоход. Река бурлила, трещала, кипела как котелок с ухой и куда-то неслась, неслась.
Ну а когда Винья очистилась и снова засияла в лучах солнца, изгнанники спустили лодки на воду…
– Ух, и рыбы тут, – сказал Лемми с видом знатока, когда они подошли к самой воде и зашагали по илистому сырому берегу. – Видала наш вчерашний улов? Семга толстая, вот такая! – он широко развел руки. – Лишь бы только родичей опять не прогнали местные, как в прошлый раз. Ну почему боги создали другие племена такими рослыми и сильными?! Несправедливо!
– «Большое дерево сломается, травинка согнется да выпрямится…» Так бабушка Морошка говорила, – проговорила Кайя, внимательно оглядывая затоны в поисках сурянских сетей.
– Бабка Морошка чего только не говорила, а толку?
– Не говори плохого о бабушке! – вскинулась Кайя.
Если бы не акка Морошка,