Морской спецназ. Звезда героя. Сергей Малинин
мыслями.
– Снявши голову, по волосам не плачут, – негромко произнес он вслух, выбросил окурок за борт и, сунув руки в карманы, неторопливо зашагал к своей каюте.
Алексей Кокорин, по прозвищу Кокоша, стоял в наряде и, как обычно в подобных случаях, грезил наяву.
Погруженная в полумрак казарма спала. Из заставленного двухъярусными железными койками спального помещения доносились всхрапывания, сопение и сонное бормотание намаявшихся за день матросов. Свет, как и положено в ночное время, был погашен везде, кроме туалета и оружейной комнаты, подле которой стоял на вахте Кокоша. Запертая на замок и опечатанная раздвижная решетка оружейки позволяла во всех деталях разглядеть чисто вымытый, местами протертый до дыр линолеум на полу, длинные, выкрашенные в унылый серый цвет деревянные столы для чистки оружия и такие же уныло-серые, запертые и опечатанные оружейные шкафы вдоль стен. Поскольку вся передняя стена оружейной комнаты представляла собой решетку, изнутри для надежности затянутую металлической сеткой, горевшего там света вполне хватало, чтобы тускло освещать узкий коридор, ведший из спального помещения к туалету и дальше, на лестницу, которую матросу первого года службы Кокорину до наступления утра предстояло надраить до блеска.
Кокоше хотелось курить, но до смены оставалось еще больше часа. Да и будет ли она, смена? Второй вахтенный, татарин Рашидов, был «карась» – то есть, прослужил уже больше года и на этом основании пользовался определенными привилегиями. А поскольку дежурным по роте нынче заступил старшина второй статьи Лопатин, можно было с большой долей уверенности предположить, что сменщик Кокоши преспокойно проспит до самого подъема и никто ему в этом не помешает.
В принципе, ничто не мешало ему на время оставить пост возле оружейной комнаты и быстренько перекурить в гальюне, до двери которого от места, где он стоял, было метров пять. Ночью, когда все спят, в том числе и начальство, даже дежурные офицеры смотрят на такое нарушение устава сквозь пальцы. Тем более что, если не закрывать дверь туалета, можно заранее услышать шаги на лестнице и вернуться на пост раньше, чем дежурный по части или проверяющий войдет в казарму. Но, как уже было сказано, дежурным по роте в этот наряд заступил старшина второй статьи Лопатин, а это, братцы, такая сволочь, что выкуренная тайком сигарета может вылезти боком.
Кокорин сдержанно вздохнул. Жизнь в наряде была устроена точно так же, как и в казарме, или в кубрике, как ее здесь называли. Молодежь, «салаги» и «бакланы», выполняла за себя и за того парня всю грязную работу; «караси» наподобие Рашидова играли роль сторожевых псов, принуждая молодых матросов к покорности и повиновению, а старослужащие почивали на лаврах, пробуждаясь к активности лишь тогда, когда нужно было блеснуть перед начальством во время учений. Так было всегда и везде – точнее, почти везде, и даже Кокоша, парень простой, деревенский и не слишком продвинутый по части абстрактного мышления