Восхождение язычника. Дмитрий Шимохин
еще, а в лесу плавали клочья белесого тумана, до конца не разогнанные слабым ветерком.
Здесь принято рано вставать, с самим рассветом, и ложиться тоже рано, как только стемнеет.
Немного размявшись и разогнав кровь, я направился к ближайшему шалашу, где проживало двое родных братьев из соседнего селища. Фактически весь лагерь шапочно знаком, если и не с самими ребятами, то с их родичами, или слышал хотя бы о них.
В общем, два брата еще не отошли ото сна, и мое предложение о лечении было воспринято неоднозначно и настороженно, ведь за Яромиром не водилось ранее такого.
Реакция на мою силу, а именно на сияние целительской силы была такая же, как и у моих друзей, они смотрели на свет, исходящий от моей руки, боясь пошевелиться. Дикие люди.
Провел с ними процедуры; ушла опухлость на лицах, а синяки за день или два рассосутся. Во взглядах ребят читалась благодарность. Лечить до конца я их не стал, народу много, а помочь надо хоть немного, но большинству.
И так я шел от шалаша к шалашу. Картина встречи была почти одинакова, ребята были насторожены и смотрели с опаской. Некоторые отказались от моей помощи. Это их дело, их решение, каждый сам себе хозяин, мы люди вольные.
С каждой новой процедурой оказания помощи контролировать силу становилось сложнее, а именно, направлять к поврежденному участку.
И усталость наваливалась на плечи, а внутри ощущалось сосущее чувство пустоты.
Половине ребят в лагере я смог помочь, а остальных решил оставить на вечер в надежде, что мне станет легче, и силы вернутся.
Выбравшись из очередного шалаша, я наткнулся на одного из парней, которому помог сегодня.
– Яромир, тебя там наставник зовет!
– О как. И где он?
– У шатра своего, и он, похоже, зол. И еще я там Иловая видел, рожа вся побитая и опухшая, да и еще с ним эти… как ты их вчера назвал, – парень призадумался, – а, хвостики, ха-ха, ты верно сказал, вечно с ним таскаются, тоже стоят побитые. Ха-ха, а ты молодец, быстро с ним справился.
– Пойдем к наставнику сходим, раз он зовет.
Возле шатра наставника собралась интересная компания: Иловай со своими прихвостнями, пара парней, которые отказались от моей помощи. И, соответственно, сам наставник Валуй, одетый в свиту[7]; она была не нова и поношена, а цвет, который раньше привлекал внимание, поблек, от былого желтого остался еле уловимый песочный. Руки он держал на поясе и поглаживал рукоять ножа. На левой руке у него отсутствовал мизинец. Рассказывают, что он его еще в молодости потерял на охоте на кабана.
Борода была аккуратно подрезана, а голова повязана полоской ткани, и волосы убраны назад.
Судя по взгляду, Валуй явно недоволен.
При моем приближении голоса начали стихать, а Иловай и вовсе старался на меня не смотреть.
– Здравствуй, Яромир, тут сказывают, что людей лечил, словно родич твой – волхв Рознег.
– Здравствуйте, наставник, то правда, применял свой дар для лечения.
– О, – протянул наставник и даже посветлел лицом.
– Тогда
Предмет одежды, что то напоминающее рубаху, но из более плотной ткани, могли носить как на голое тело так и поверх рубахи.