Ведунья из Балашихи. Максим Викторович Щербаков
выругался: «И что мне теперь делать с таким товаром, мерзавка!? Выбросила мне всё апельсины на землю! Кто же их теперь купит!?».
Было видно, что Инга ошарашена стоя на одном колене, и схваченная незнакомцем за руку. Она была оглушена произошедшими столкновениями, поэтому не сразу разобрала, слова того первого парня, который, подбежав, сказал этому: «Жора, ну, что ты пристал, к человеку, твои апельсины помыть и будут они, как новенькие, я же знаю, какие они толстокожие, впрочем такие же, как и из хозяин. А ты тут налетел на бедную девушку!».
– Артём послушай, да, она сама на меня налетела!…, – уже немного успокоившись, сказал Жора.
– Да, я видел, видел, что ж… стечение обстоятельств.
Артём схватил узелок с целебными отварами, вывалившийся из корзинки, сам встал на одно колено и другой рукой помог подняться растерявшейся Инге.
Она очень испугалась и нагнулась чтобы поднять свою корзинку, Артём опередил её. Он схватил её лукошко и сложил туда её поклажу.
«Удачи, Вам, сударыня, будьте, пожалуйста, осторожнее и внимательно смотрите вперёд», – отметил Артём в ироничном тоне.
Инга только молча кивнула, понурила голову и быстро пошла дальше.
Артём удивленно стоял и смотрел на неё, пока та не скрылась за углом дома.
Спустя полчаса Инга была снова под ореолом жёлто-зелёных и золотисто-оранжевых листьев леса, она спускалась по тропинке в глубину леса, громко топоча своими сапогами.
Он почти бежала и повторяла про себя: «Ничему меня жизнь не учит, зачем я опять пошла в этот город… будь он не ладен!». Опавшие листья разлетались в разные стороны от стремительно летящей по лесной тропе Инги.
Она бежала расстроенная, с недовольным оскалом, тяжело дыша, поправляя свой платок, из которого развевались её черные локоны.
Сверху из-под золотой шапки листьев всё также разливался солнечный туман. Ветки деревьев скрипели слева и справа.
Инга вдруг остановилась и прижалась спиной к дереву, тяжело дыша. Она остановилась в том месте, где лесная тропа поворачивала вправо. Обычно так далеко в лес никто не заходил.
Инга, отдышалась, выдохнула, и сказала самой себе: «Всё нормально, успокойся, здесь никто не побеспокоит».
Инга выпустила корзинку из рук, которая соскользнула на землю.
«Почему-то я всегда надеюсь, что всё будет хорошо во время этих походов в город. Но всегда что-то идёт наперекосяк!», – сделала досадный вывод Инга с тенью грусти на лице и присела на корточки, оперевшись спиной о дерево.
«Господи, это так глупо!» – сказала Инга вслух, стукнув кулаком по коленке. – «Каждый раз я в глубине души знаю, что всё получится кошмарно, что снова попаду в какую-то дурацкую ситуацию и всё же иду на это!…».
Слеза обиды потекла у Инги по щеке, но она её быстро смахнула тыльной стороной ладони, оторвалась от дерева, в которое упиралась спиной, и пошла по тропинке домой.
***
Инга широким хватом зачерпывала зерно и вечером рассыпала его своим курам на заднем дворе, огороженном околицей, чтобы те не сбежали.