Дважды кажется окажется. Книга 2. Елена Рыкова
я тоже не знала. А шесть лет спустя звонок в дверь. Я открываю: Серёженька. А на нём сзади обезьянкой – ты. Руками-ногами его обхватила, хохочешь. Годика три тебе было.
Марта представила себя въезжающей в эту квартиру на спине отца:
– Я, наверное, думала, что в гости пришла.
– Уж не знаю, что он тебе сказал, не знаю, родная, – бабушка накрыла Мартину руку своей. Марта спрятала ладони под мышками.
Дальше она слушала не шевелясь. На голубей смотрела, они к кормушке прилетели. Клевали плесневелую горбуху.
– У меня шкатулка была. С ракушками. Ею мы тебя и отвлекли. Там ещё камушки тебе понравились очень.
Один голубь, потемнее, оторвался от трапезы и клюнул соседа в темечко. Тот всплеснул крыльями, чуть не сорвался, выпялил на обидчика круглый глаз.
– Он говорил странные вещи. «Мама, – сказал, – только ты мне помочь можешь». Утверждал, что тебе опасность угрожает.
Баб Мена замолчала, потом вдруг сморщилась, заговорила сломавшимся голосом, уже сквозь слёзы:
– Приютить попросил. Ну а как я сыну откажу? Как внучку не обогрею? А уходил когда, уже в дверях, вдруг шепчет: «Только скажи ей, что сирота она. Так лучше будет». И побежал по лестнице, даже лифта ждать не стал.
Клюнутый голубь грудью теснил нахала к краю. Наконец тот сдался, расправил крылья, улетел. Победитель довольно затопал к горбушке.
– Он поцеловал меня?
– А? – бабушка рассеянно вскинулась, будто разбуженная.
– Ну, на прощание.
– Кажется… не помню. Рюкзачок был. Документы, смена одежды. Фотография.
Марта хотела спросить, куда поцеловал, но бабушка ответила, что не помнит, смысла уточнять не было.
– С тех пор ни весточки. Тебе сказала, как велел: что родители погибли. Ничего больше я не знала. Про твоего брата Серёженька не сказал.
– Осторожней, баб Мен! А то дважды кажется соврамши окажешься!
– Клянусь – не сказал! – Она накренилась, говорила что-то ещё, но Марта уже не слушала, убрали звук. Сердце набухло, заполнило тело, и всё оно было – Цабран. – Марта! – бабушка почти кричала. – Не терзай меня, ответь!
Девочка посмотрела в баб-Менино лицо, круглое и бледное, и ей впервые стало её жалко:
– Я не расслышала вопрос. Прости.
– Ты сказала, живы, но какое-то несчастье. Что случилось?
Марта растерялась. Она почему-то совсем не ожидала такого вопроса. Как рассказать бабушке, с её чайным грибом в банке, с Москвой, клонящейся к августу, с голубями этими, о той стороне[2], о разломах[3], об ифритах[4] и скогсрах[5]? Что сама Марта – человек только наполовину, по папе? А мама у неё – марид[6], дух воздуха?
– Я не знаю, баб Мен. Они… болеют, или что-то вроде того.
В последнюю неделю было столько забот, что участковый Григорий Вырин не успевал думать о своей собаке Хорте, погибшей при спасении детей в спортивном лагере во время землетрясения.
Иногда приходила Рэна,
Мир
Разломами в книге «Однажды кажется окажется» называются проходы между мирами – нашим и миром
Ифрит – джинн, созданный из огня.
Скогсра – лесной дух, может быть только женского пола. Скогсрами являются Мартина подруга Майя и её мама Вера.
Марид – джинн, созданный из воздуха.