В добровольном изгнании. О женах и сестрах декабристов. Элеонора Павлюченко
17 июля 1826 г. он пишет жене: «Для меня Россия теперь опоганена, окровавлена: мне в ней душно, нестерпимо… Я не могу, не хочу жить спокойно на лобном месте, на сцене казни! Сколько жертв и какая железная рука пала на них»[16]. Широкую известность получило письмо Вяземского В.А. Жуковскому, написанное в марте 1826 г.: «…И после того ты дивишься, что я сострадаю жертвам и гнушаюсь даже помышлением быть соучастником их палачей? Как не быть у нас потрясениям и порывам бешенства, когда держат нас в таких тисках… Разве наше положение не насильственное? Разве не согнуты мы в крюк?»[17]
Другой поэт, Н.М. Языков, вскоре после казни пишет такие строки:
Рылеев умер как злодей!
О, вспомяни о нем, Россия.
Когда восстанешь от цепей
И силы двинешь громовые
На самовластие царей![18]
19 июля 1826 г. царь устраивает в Москве, в Кремле, «очистительное молебствие», долженствующее, по его мнению, упрочить идею самодержавия, торжественно закрепить победу над «бунтовщиками». Молились царская семья, сенат, министры, вокруг стояли коленопреклоненные гвардейцы без киверов. Но здесь же, «потерянным в толпе», находился 14-летний мальчик, который «перед алтарем, оскверненным кровавой молитвой», «клялся отомстить казненных и обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими пушками». Этого мальчика звали Александр Герцен. В 1855 г. А.И. Герцен в «Полярной звезде» напишет: «Я не отомстил; гвардия и трон, алтарь и пушки – все осталось; но через тридцать лет я стою под тем же знаменем, которого не покидал ни разу»[19].
Власти усиленно распространяют свою версию о событиях 14 декабря и последующих: взбунтовалась шайка «мальчишек», «злодеев». Но в стране начиная с самого момента выступления на Сенатской площади нарастает волна активной поддержки революционеров. Историки собрали и изучили факты проявления этого сочувствия декабристам в среде оппозиционного дворянства, офицерства, в крестьянской и рабочей среде[20].
Для нас, конечно, прежде всего интересен отклик простого народа на восстание – того народа, на который не решились опереться дворянские революционеры.
В январе 1826 г. в городе Шуе арестовали рабочего Николая Рогожкина, который рассказывал товарищам о событиях 14 декабря и о том, что «будто его императорское величество вступил на престол усильно, будто присяга требована была на верность подданства посредством пушечных выстрелов, наконец, что если бы он в это время был в Петербурге, то также взял ружье и убил бы кого-нибудь, так как в то время и генералов били»[21].
5 апреля того же года сенатор Дивов записал в дневнике: «Ходят слухи о возмущении крестьян; они отказываются платить подати помещикам, говорят, что покойный император дал им свободу, а ныне царствующий император не хочет этого исполнить. Подобные слухи несомненно являются последствием заговора 14 декабря»[22].
Еще
Остафьевский архив князей Вяземских. СПб., 1913. Т. V, вып. 2. С. 53.
Цит по ст.:
Цит по ст.:
См.:
Цит. по ст.:
Цит. по кн.: