Непрерывность. Виктория Рожкова

      Больше всего на свете Лере хотелось помыться, но она понимала, что это должно подождать. Ее истерзанное тело – это улики. Нужно потерпеть. Нужно зажмуриться, окаменеть и потерпеть.

      – Пишите заявление, – сказал молоденький полицейский, когда они приехали в участок.

      Потом посмотрел на Леру и принес ей кружку с горячим чаем. Лера вцепилась в кружку и не могла разжать пальцы.

      – Что писать?

      – Я, такая-то, в такой-то день и такое время – дальше обо всем, что с вами произошло, – подсказал сотрудник.

      – Игорь, захвати дело Смирновой! – крикнул ему коллега, и Лера отпрянула от чашки с чаем, как от отравы, услышав ненавистное имя.

      Надо взять себя в руки, надо написать заявление, и тогда ее отпустят домой в душ.

      «Лера, соберись!» – уговаривала она себя и наконец взяла в руки ручку.

      «Я, Кудецкая Валерия Олеговна, 25 сентября 2022 года возвращалась от подруги домой. Остановила попутную машину, водитель представился Игорем. На развилке дорог улиц Новая и Староземельная водитель неожиданно свернул в сторону кладбища». На моменте, когда ей пришлось описывать сексуальное насилие, Лера впала в ступор. Она не понимала – какими словами это делать. Это же не рассказ. Сухие фразы застревали в горле, а художественный оборот был неуместен.

      – Я не могу! – взмолилась Лера.

      Полицейский, которого звали Игорем, подошел ближе. По-свойски сказал:

      – Вы пишите, как было. Как будто стоите и смотрите на это со стороны.

      – Со стороны?

      Как можно посмотреть на изнасилование со стороны? Отойти от машины и наблюдать, как тебя терзают? С блокнотом в руках фиксировать пощечины, отмечать движения, записывать ругательства. С другой стороны, что ей еще мог посоветовать полицейский? Разве есть на свете такие слова, которые могут сейчас успокоить и все изменить? Только одно: она просто не должна была садиться в попутку. Она сама виновата…