Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни. А. О. Чубарьян
я испытывал смутные чувства; в это время Россия находилась под жестким прессом санкций; помимо экономических и политических санкций отменялись и некоторые научные и культурные мероприятия. Этого нельзя не было не учитывать, потому что членами бюро МКИНа являлись историки США, Франции, Англии и других стран. Наш посол во Франции А.С. Орлов по моей просьбе, согласованной с руководством МКИНа, пригласил всех членов бюро на обед, который прошел в дружеской обстановке.
И уже спустя три часа мне сообщили в гостиницу, что на закончившемся заседании бюро МКИНа единогласно приняли решение о проведении заседания Генеральной Ассамблеи МКИН 2017 года в Москве.
Любопытно, что во время обеда с членами бюро МКИНа они проявили интерес к 2017 году, как ко времени, когда будет отмечаться 100-летие русской революции. Они попросили меня провести в период заседания Генеральной Ассамблеи конференцию, посвященную этой годовщине. Членам бюро, как они заявили, было бы интересно узнать, как российские историки сегодня оценивают русскую революцию. Естественно, я обещал, что Национальный Комитет историков России такую конференцию проведет.
Решение бюро МКИНа было важным еще в одном отношении. Оно показало мне, что сфера науки и культуры, интернациональные по своей сути, должны быть выше политических страстей, противоречий и санкций. И я был очень рад, что мои коллеги из бюро МКИНа это понимали и принимали.
Для меня, связанного с этой организацией десятки лет, решение бюро МКИНа в такой трудный и переломный период для России было неким знаковым событием, показывающим, что представители нашей страны не зря так много лет поддерживали связи и контакты и имели конструктивные отношения с теми, кто на разных этапах истории руководил этой, самой влиятельной и крупной международной организацией мирового сообщества историков
Бюро МКИНа (Англо-французское напряжение)
Я уже отмечал, что в течение 10 лет я официально был сначала членом бюро МКИНа (1985–1990), а затем и вице-президентом этой организации (1990–1995). Кроме того, и многие предшествующие этому периоду годы я неоднократно присутствовал на заседаниях бюро МКИНа, сопровождая академика Е.М. Жукова, а затем С.Л. Тихвинского.
В состав бюро входили представители разных стран и континентов. Их состав менялся, но фактически постоянно в бюро входили историки России и США, а также очень часто Франции, Германии и Англии. В ходе этих заседаний бюро я мог видеть основные тенденции развития мировой историографии, почувствовать ее приоритеты и национальные особенности.
Бюро МКИНа не было политизированной организацией, его члены избегали вовлечения в идеологическое противостояние, которое во многом определяло общее положение тогдашнего мира. Но все же ветры холодной войны не могли обойти и МКИН. В программу конгрессов, которая утверждалась на бюро и на Генеральной Ассамблее, включались острые политизированные темы. Особенно остро влияние политики я ощущал в деятельности МКИНа