Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.. Юхо Кусти Паасикиви
невозможно. Даже в период своей слабости она создавала головную боль другим странам Европы.
Я не ставлю своей целью подробно описывать запутанные отношения Советского Союза и других держав в 1920-е годы. В них происходила практически беспрерывная череда просчётов и ошибок. Возможно, в меньшей степени это касалось Советского Союза. Изучение этих ошибок представляет определённый интерес. С другой стороны, не удивительно, что руководители западных держав, занятые приведением в порядок хаоса, оставленного Первой мировой войной, находятся в недоумении перед новым и весьма примечательным феноменом Советской России, не понимая, как к нему надо относиться.
Первый этап представлял собой полный разрыв отношений и отправку войск, впрочем, весьма небольших, на захват территорий Советской России. За ним последовала слабая поддержка «белых генералов». И то и другое было ошибкой. Затем произошёл разворот на 180 градусов: начались переговоры с большевиками. Думали, что Советскому Союзу придётся принять продиктованные западными державами соглашения, например, относительно выплаты долгов и возвращения экспроприированной иностранной собственности. Большевиков надо было «приручить». Когда в 1921 году Ленин объявил о начале Новой экономической политики (НЭП), решили, что она означает конец революции, советский «термидор». Обо всём этом велись переговоры на Женевской и Гаагской конференциях 1922 года. Снова ошибка. Советский Союз не согласился с навязываемыми ему условиями, и из этой попытки ничего не вышло. Новый разворот. Советский Союз признали без всяких условий, заявив о желании торговать с ним. Думали, что получится убить двух мух одним ударом: торговля с Советским Союзом эффективно содействовала бы возрождению экономики Европы, пострадавшей от мировой войны, а экономические контакты с внешним миром позволили бы обуздать большевиков. Опять просчёт: значение торговли с Советской Россией для Европы было явно преувеличено, одновременно не удалось обнаружить никаких признаков «обуржуазивания» Советской России. Напротив, коммунизм приобрёл ещё более радикальные черты.
У советских лидеров была собственная политика. В первые годы революционная идеология и сметающая на своём пути все преграды мощь необходимости победы всемирной революции играли определяющую роль в формировании их позиций. Господствовало представление о скором наступлении революций в других странах. Сначала Ленин основывал свою линию именно на этом. По мере того, как советская система устанавливалась бы в разных странах, они объединялись бы в федеративный союз социалистических государств – так думал Ленин. На III Всероссийском съезде Советов 30 января (31 января. – Примеч. пер.) 1918 года он предложил, чтобы, в частности, рабочие и крестьяне Финляндии, взяв власть в свои руки, обратились к большевикам, выражая непоколебимую решимость «идти вместе с нами по пути Интернационала. Вот основа нашей федерации, и я глубоко убеждён, что вокруг революционной России всё больше и больше будут группироваться