Жизнь статиста эпохи крутых перемен. История историка. И. М. Кривогуз
Ф. Достоевского, Н. Лескова, А. Куприна, А. Островского, а сочинения советских авторов, даже шолоховский «Тихий Дон», не читал, и кинофильмов почти никаких не смотрел. После просмотра фильма «Учитель» он был так возмущен унижающей учителя трактовкой его роли в жизни, что от приглашений в кино стал отмахиваться без объяснений.
Всюду, кроме уроков, отец много курил. Предостерегая меня, он рассказывал, что курить начал с шести лет и однажды курение с приятелями стало причиной пожара – сгорел стог сена. Несмотря на протесты мамы, он задымлял квартиру, превращая нас в пассивных курильщиков. Наверное, для меня это было профилактической прививкой, навсегда исключившей мой интерес к курению. Из-за курения папа сильно кашлял. Я до слез огорчался, боясь его смерти. Но к врачам он не обращался, и в больницу попал лишь однажды: в 1940 г. ему сделали незначительную операцию.
Домашним хозяйством отец не занимался. Он только сдерживал маму от трат на питание, чтобы купить нужные семье вещи, и сам делал серьезные покупки. Предоставив маме нести нелегкое бремя домашнего хозяйства, папа очень ценил и не скупился на похвалы приготовленным ею блюдам, ее заботам о ремонте одежды, здоровье и быте всех нас. Он молчаливо поддерживал мамину работу, учебу и даже общественную активность, от которой сам воздерживался.
Родители всегда были взаимно внимательны, уважительны и нежны. Конечно, между ними возникали расхождения по семейным делам, но явных ссор мы никогда не видели и ничего о них не слышали. Думаю, они любили друг друга каждый по-своему, и в заботах о семье, детях их объединяло общее понимание императива советской действительности: работа в соответствии с установками власти.
Выписывали и просматривали газеты «Правда» и «Грозненский рабочий», слушали радио. Никогда никаких суждений, расходящихся с партийными оценками происходящего, не выражали. Но и одобрений официальной политики не высказывали. Очевидно, многое они не могли понять, особенно коллективизацию и массовые репрессии, в частности, аресты известных им местных работников. Конечно, у отца обо всем были свои суждения, но он их никогда не оглашал, лишь изредка обменивался мнениями с Павлом Михайловичем Чернышевым – мужем тети Поли. При различии в характерах Павел Михайлович был, видимо, наиболее близок ему по взглядам на жизнь.
Семья была тесно связана с родственниками. Лена, как уже говорилось, пару лет жила в нашей семье, и ее мать Мария Стефановна и сестра Люба тоже перебрались в Грозный. Мария Стефановна устроилась санитаркой в Третью советскую больницу и поселилась при ней в общежитии, а слабая здоровьем Люба поступила в учительский институт в городе и получила место в студенческом общежитии.
Вместе с Чернышевыми и Карповыми мы отмечали семейные праздники – именины родителей и дни рождений детей, мамины успехи. Когда собирались у нас, мама пекла пироги, готовила вкусный торт – «наполеон», жаркое и различные закуски. Как лакомство подавались шпроты, селедка и сосиски. Жаль только, что этого приходилось