Прелести жизни. Книга вторая. Цена жизни. Том 6. Александр Черевков
нескольких лет.
Совершенно не думая о своём благополучии. Мы день и ночь вкалывали на этих объектах, не боюсь применить такое выражение, так как обычным трудом, это назвать невозможно.
Мы совмещали каторжный труд с творчеством изобразительного искусства. Порой даже забывали о своих семьях и не думали о собственном благополучии.
Далеко не всегда нам выплачивали те обещанные суммы денег. Так как мы начинали работу при одном хозяине или руководители объекта, а заканчивали работу, когда даже власть в государстве была совершенно другая.
Нам не от кого было требовать деньги за свой творческий труд. Но мы не могли разрушить то, что создали своим разумом и талантом на благо других людей. Мы уходили с объектов, за работу с которых не получили ни гроша.
Но после нас оставались для истории этого государства, как памятники нашего творческого труда, живописные росписи и фрески в ресторанах, барах, кафе, ателье, в гостиницах и культовых местах различных религий.
Мы все были художниками ни по творчеству, а по призванию соей души и сердца. Мы не могли смотреть, на то, что кто-то наживается на горе других людей.
Нам хотелось, чтобы все люди не зависимо от веры исповедования, от различия пола и мировоззрения, могли жить нормально, иметь своё собственное право на жизнь.
Прекрасно понимаю, что далеко ни все были согласны с моими взглядами на жизнь. Не каждый мог отдать себя в жертву благополучия других людей.
Были такие, которые пришли к нам после февральских событий 1987 года в Душанбе, только с одной целью, чтобы за счёт горя и страдания других людей, сколотить себе большой капитал.
Такими людьми были Насыров Сухроб, Шевелев Валера, Гиззатулин Рашид и многие другие, которые, ради своего собственного богатства, продали не только собственную честь, но даже своих друзей.
В трудный момент жизни своих друзей, Насыров Сухроб делали всё, чтобы сохранить личную жизнь. Однако, не жалея своей личной жизни, он потерял свою голову.
В прямом и в переносном смысле. Сбежал из республики художник и хапуга, Шевелев Валера, мне совсем не понятно, как могли в одном человеке сосуществовать совершенно разные личности?
Превратился в бомжа Гиззатулин Рашид, которого покинули не только те, кто пресмыкался перед ним.
Рашида покинули даже близкие родственники, которые всячески старались помочь ему, а он забыл их в тяжёлое время.
Но не могу забыть тех, кто не забыл в тяжёлое время своих товарищей. В первую очередь художники Черкасов Саша, Сабиров Таймураз, которые работали так, что даже мне прошедшему через все трудности своего творчества в изобразительном искусстве было трудно осознать, когда они ещё могут размышлять о собственном вдохновении, если им часто приходится выполнять далеко ни творческую работу.
Конечно, нельзя мне никак забыть Гиззатулина Нигмата, который жил и работал в противоположность своего старшего брата Гиззатулина Рашида. Благодаря своему водителю, Гиззатулину Нигмату, остался жив. Только вот он, Нигмат, уже