Сердце луны. Екатерина Ёлгина
облизал губы, которые представляли собой сплошную корку из запёкшейся крови.
– Воды, прошу, немного.
Взглядом пробежалась по комнате, увидела графин, быстро плеснула жидкость в стакан, понюхала – только бы не хмельной напиток, а то с этих мужчин станется! Стараясь не трястись, словно от лихорадки, поднесла стакан к рваным губам бедняги. Он успел сделать пару глотков, как открылась дверь кабинета и на пороге показался отец с бургомистром. Стоило отдать должное – похоже, бедолага и вправду его хороший друг, ведь градоначальник тут же бросился на пол, встал на колени у носилок, не обратив внимания на обилие крови повсюду. Не произнеся ни слова, скинул свой расшитый кафтан, немного расстегнул светлую рубаху и оторвал один рукав. Мы с отцом замерли: что же он будет делать? Растерянность – первый враг в опасных ситуациях, и наша семья выглядела нелепо, совершенно растерявшись.
Лорр Вайст схватил стоящий на полу графин и хорошенько смочил рукав, после чего стал обтирать лицо, шею и грудь своего друга. Помедлив, я кинулась помогать. Не придумав ничего лучше, дотянулась до пледа на диване и робко протянула руку к воде, спросив хозяина дома:
– Вы не возражаете, если…
– Быстрее! Промывай быстрее!!! – Рявкнул он, отчего и мой отец схватил другой конец пледа и, смочив его водой, принялся обтирать раненого.
Несмотря на наши усилия, глаза несчастного медленно стекленели.
– Не вздумай умереть, сучий ты пёс! Я тебя из геенны огненной достану, ты меня понял?! Посмотри на меня, козлиный ты хрен! Посмотри!
Взгляд раненого кое-как сосредоточился на друге. Князь был ещё в сознании.
– Я своего лекаря позвал, слышишь? Он уже вот-вот приедет. Ты слышал меня?! Ты не сдохнешь, как скотина, ты же князь! КНЯЗЬ! Потерпи, друг, я знаю, ты сможешь…
Словно какая-то невероятная магия произошла в тот миг: в дверь постучали, бургомистр крикнул: «Заходи, проклятый умник, живее!». Появившийся на пороге молодой бледный парень с густой чёлкой, падающей на глаза, слабо походил на лекаря, однако руки его не тряслись, от него исходило ощущение силы и спокойствия. Подскочив к нам, лекарь молча плеснул себе на руки из того же графина, а затем коротко бросил:
– Уходите, вы мне будете мешать.
Градоначальник кивнул моему отцу, и мы поспешно удалились. Не прошло и минуты, как послышались недовольные возгласы, и на улицу выскочил бургомистр. Он отвернулся к стене и, кажется, украдкой смахнул скупую слезу.
Я правда плохо помню тот день – слишком много переживаний выпало на мою девичью долю. Спокойная жизнь отныне закончилась: война прокатилась по королевству, оставляя разгромленные и выжженные территории. Чудом не пострадал наш родной город – Осод. Наверное, в тот вечер мы где-то всё же заночевали с отцом и слугами. Кажется, в паре миль от разорённого Шоуша нашёлся постоялый двор, не видавший никогда больше трёх посетителей сразу. Когда мы вернулись домой, матушка весь день рыдала на груди у отца, постоянно посылая за мной слуг: чтобы была на глазах, рядом, не вздумала улизнуть.