Фурии командира. Джим Батчер
родителей. Ребенком он проводил долгие часы, представляя себе, как они выглядели, что могли бы сказать.
И какой бы стала его жизнь. Насколько лучше она могла быть.
Конечно, идея о принцепсе как о неизвестном отце Тави имела один большой минус – полное отсутствие у него способностей к заклинанию фурий, что изменилось лишь два года назад.
Но с тех пор эта причина исчезла.
«На самом деле, – подумал Тави, – все было достаточно очевидно». Магия Тави все еще оставалась ограниченной из-за неспособности вызывать фурий, но если бы он сейчас находился в Академии, то заработал бы две или три бусины по каждому разделу магии. Да, дети граждан проявляли одаренность сразу в нескольких разделах магии, но чтобы кто-то обладал талантом сразу во всех – такое случалось крайне редко.
Да, многое тут было очевидным. Но он не хотел, чтобы это оказалось правдой. Если Арарис прав, если принцепс сочетался браком с его матерью, тогда он является законным наследником Дома Гаев. А значит…
Проклятые вóроны. Значит, у Первого консула есть наследник.
И это он, Тави.
Проклятые вóроны. Значит, самые опасные и безжалостные люди желают его смерти.
Они хотят его убить. Убить Тави.
Другие кусочки головоломки становились на место. Он понял, почему Гай направил его в Академию, – он хотел, чтобы Тави получил достойное образование, чтобы его узнали дети граждан. Он проходил подготовку вместе с курсорами, изучал науку интриг и обмана. Его поселили в одной комнате с Максом – еще одним изгоем высшего общества Алеры, имевшим много общего с Тави. Они были обречены на дружбу, и он вдруг понял, что Гай хотел, чтобы Тави имел хотя бы одного союзника, обладающего магией консула.
И планы Первого консула на этом не закончились. Тави отправили в легион изучать искусство стратегии, снабжения и управления. Конечно, Гай не рассчитывал, что Тави будет командовать легионом, но Первый консул – его дед – не мог не радоваться его успехам.
Гай.
Его дед.
У него есть дед.
Тави понимал, что дышит слишком часто, у него начала кружиться голова, но в ней металось множество мыслей, и он не обращал на это внимания. Он и сам не знал, чего ему хотелось – кричать, ударить кого-нибудь, бежать, смеяться или плакать. Образы разных вариантов будущего стремительно мелькали в его сознании, и лишь в одном не оставалось сомнений.
Все изменилось.
Все.
– Я… я… – Тави сглотнул и заставил себя говорить внятно. – Было нечто, о чем тетя Исана не рассказывала мне, но…
Арарис закрыл глаза и вздохнул. Затем он открыл их и посмотрел на Тави:
– Нет, Тави. Твоя мать многое не рассказывала тебе о твоем отце.
Тави нахмурился и открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, и замер, осознав легкой нажим, с которым Арарис произнес слово «мать».
Его мать многое ему не рассказала.
Не тетя Исана.
Его мать.
Исана. Исана – его мать.
Сердце Тави сжалось, тело свело от обжигающей боли. Словно все маленькие раны и обиды,