Орден. Михаил Васильев
>
Эту рукопись я нашел случайно. Оказалось, написал ее мой предок, о котором я ничего не знаю. Деда своего помню с трудом, а о предшествующих представителях поколения не слышал ничего. В нашей семье, увы, так!
И вот как-то случайно попалась пачка так называемых школьных тетрадей, из настоящей, хоть и сильно потемневшей бумаги. Непривычные записи, сделанные «шариковой ручкой». Пришло в голову, а вдруг кому-нибудь это может показаться интересным. Подробности нелепого времени, экзотической дикости прошлого, эпохи унижения и самоунижения русского народа, который почему-то не был хозяином своей судьбы и своего богатства. Давнего-давнего времени. Еще достославного две тысячи тринадцатого года.
По улице, медленной и усталой походкой человека, бродящего долго и бесцельно, шел кто-то, лет тридцати, худощавый, почему-то в очках с треснувшим стеклом. Звали его Лев. Этот Лев остановился у низко висящей вывески пивной «Волгарь», глядя на другую сторону улицы.
Там возле ворот рынка столпилась масса народу, и поначалу было неясно, что заставило их всех так тесно и неудобно скучиться. Шум и крики переносились через дорогу, перекрывали шум машин.
Потом стало видно, что в центре толпы стоит бортовая машина. Трое мужиков сгорбились в ее кузове, погрузившись ногами в резиновых сапогах в живую рыбу. Все наклонялись и выбрасывали, выбрасывали наружу больших карпов. Непонятное в наше рыночное время количество людей окружило это вроде бы торжище. Громкие крики и мат доносились оттуда, люди кричали и вырывали друг у друга, у ближних рыбу. Как ни странно, денег никто ни у кого не требовал. Мужики, скорее грузчики, а не продавцы, швыряли и швыряли карпов прямо в скопище людей. А вот стали спихивать рыбу лопатами. Вид иссякающей на глазах бесплатной рыбной горы привел толпу в неистовство, мат стал совсем явственным.
Рядом со странным грузовиком стояло множество полицейских машин. Такой необычно большой, многочисленный полицейский наряд. А вот к ним подъехала какая-то иномарка. Оттуда вышел молодой человек с папкой и фотоаппаратом и сразу стал фотографировать необычную рыбораздачу. Ловил в объектив мужиков наверху в кузове. Один из них выпрямился, держась за натруженную спину, крикнул:
– Ни кипешуйтесь! Сейчас еще одна машина подъедет.
Она уже приближалась. Задним ходом, медленно, черная цистерна. Оттуда выбрался и полез наверх, к люкам человек. Подбежал полицейский.
– Разрешения на торговлю вам не давали! – крикнул он.
Его было плохо слышно. Рядом будто бы шел митинг необычайной политической активности.
– Все-то ты знаешь! А мы и не торгуем, – заметил человек на цистерне.
Струя воды с рыбой вдруг хлынула из машины. Полицейский едва успел отскочить.
– Как ты неловок! – скептически заметил стоящий наверху.
Люди, отпихивая друг друга, кинулись почти прямо под струю. Бьющиеся рыбины заскользили по асфальту, длинные, похожие на змей, угри. Вниз на дорогу, под троллейбусы и автомобили. Мокрый люд бегал в потоке рыбы, хватал трепыхающуюся добычу.
Стоящие на другой стороне улицы, на троллейбусной остановке люди смотрели на раздачу рыбы, будто на удивительное представление. Некоторые смеялись. Только человек в очках с треснувшим стеклом глядел мрачно. Наконец, отвернулся и стал спускаться в пивной подвал.
Оказалось, народу там много, все места заняты, но у стойки никого. Только просто так, боком стоял человек с лицом гнома. Маленький, худой, как пятнадцатилетний подросток, в теплой шапке. Выпуклые круглые глаза, мягкий короткий нос, почти никаких признаков возраста на лице.
«Для театра непревзойденный типаж, – подумал Лев, – особенно, для ТЮЗа. Или просто на амплуа комика».
Получив кружку пива, Лев внезапно сказал гному:
– Вы на Куклачева похожи.
Тот, помолчав, ответил:
– А я Куклачев и есть, – Видимо, являлся одним из местных балагуров. Такие в пивных и подобных местах оживляют свой быт. – Только не говори никому, что я пивняк посещаю. У нас в цирке запрещено.
Оказалось, что балагур не очень высокой квалификации.
«В лучшие времена я сам был такой», – подумал Лев, отходя. Невдалеке освободилось место за столом.
В стороне сидел пьяный с кружкой пива и рыбиной, которую держал, отставив в сторону в вытянутой руке. Сегодняшним карпом, добытом у рынка. Про рыбу пьяный забывал, та опускалась и опускалась. Вот касалась грязного затоптанного пола. Мужик приходил в себя, поднимал рыбину повыше и опять приникал к кружке.
А сейчас показывал этой кружкой на телевизор, висевший напротив на стене.
– Жаль, что мне такой помойки не попадалось! – громко произнес он.
На экране какой-то молодой человек с микрофоном стоял возле, заваленных мусором, баков. У его ног лежал бомж в бесформенном рванье, присыпанный деньгами. Рядом с ним валялся мусорный пакет, туго набитый бутылками водки.
– Мы даже не можем сказать, жив ли этот человек, –