Ночной поезд на Марракеш. Дайна Джеффрис
достойное небесных чертогов. У меня дома везде так пахнет. Тебе нравится?
– Очень.
– В саду растут бугенвиллея, плетистые розы и, конечно, жасмин. Сад – мое самое любимое место. Я выращиваю лимонный тимьян и розмарин, хотя у меня есть и дикий шалфей, и можжевельник, и много чего другого.
Напоенный дивными ароматами воздух действовал как наркотик, вызывая легкое головокружение. И Викки охватило чувство благоговения перед этой утонченной женщиной. Ее роскошный сад, смотревшийся особенно эффектно на фоне дикой красоты сурового горного ландшафта, не мог не вызывать восхищения.
– Сады учат нас понимать бренность жизни. Я покажу их тебе потом, – продолжила Клеманс. – За ланчем ты сможешь попробовать блюда магрибской кухни и марокканские напитки. Надеюсь, тебе понравится. – (Викки вежливо улыбнулась.) – В течение многих веков страны Северной Африки назывались Магрибом, или Страной заходящего солнца.
В сопровождении собак они прошли в столовую, где стоял пряный запах экзотических специй, от которого буквально текли слюнки. И все же Викки ощутила смутное беспокойство, поскольку еще никогда не пробовала блюда африканской кухни.
Когда они сели за стол, Клеманс как бы невзначай спросила:
– Может, ты все-таки объяснишь, что тебя сюда привело?
На секунду Викки задумалась. В тот день, когда она призналась, что подумывает о поездке в Марракеш, чтобы встретиться с Ивом Сен-Лораном, дедушка Жак, убеленный сединой нелюдимый старик, задал ей тот же самый вопрос. «Я хочу стать его ученицей, – ответила Викки. – Если потребуется, я готова ползать по полу его мастерской, подбирая за ним булавки».
Жака явно встревожило заявление внучки, хотя она так и не поняла почему. Однако он погладил девушку по щеке, назвав mon chou[4], что всегда ее умиляло.
Викки сделала глубокий вдох:
– Я приехала познакомиться с Ивом Сен-Лораном. Ну и конечно, с вами.
Клеманс пристально посмотрела на внучку, словно пытаясь что-то для себя уяснить:
– И это все? Значит, тебя не Жак послал?
Викки озадаченно покачала головой, и на этом вопрос был закрыт. И тем не менее ей казалось непостижимым, что могло связывать ее угрюмого деда с такой утонченной женщиной, как Клеманс. Впрочем, дедушка Жак всегда говорил, что чужая душа – потемки. Интересно, как он там? И какие чувства испытывает сейчас к Клеманс? Он наверняка мечтает о встрече с ней, хотя, возможно, все еще сердится из-за того, что много лет назад она не вернулась с ним во Францию. Кто его знает.
На ланч подали тушеную курицу по-мароккански, приготовленную в тажине, круглом, плоском керамическом сотейнике с конусообразной крышкой, с нежнейшим кускусом, который Викки нашла восхитительным.
– Итак, ты училась в художественном колледже в Лондоне, да? – спросила Клеманс.
– Да. Я получила диплом модельера в колледже искусств и дизайна Святого Мартина. Если точнее, диплом по искусству и дизайну. И место в аспирантуре при L’Ecole de la Chambre Syndicale de la Couture Parisienne[5].
Клеманс,
Моя милая, моя лапочка
Школа Синдиката высокой моды в Париже