Забег без финиша. Алексей Бенедиктов
походкой прошла в комнату, медленно опустилась на стул, придирчиво посмотрела на хозяйку квартиры и спросила:
– Какие новости?
– Опять вызывала скорую.
– Снова был криз?
– На этот раз врач сказал, что ещё и нарушение кровообращения в мозге.
– Инсульт?
– Наверное. Такой молодой доктор, очень уж он хотел меня в больницу госпитализировать.
– Значит, надо было соглашаться.
– Ну, кому я нужна, Вика? Я теперь только одного и хочу – дома умереть. Что бы не мучиться, и других не мучить.
– Глупости, сейчас столько лекарств от гипертонии…
– Давай, сегодня о болячках не будем, – предложила Октябрина Сергеевна.
– Давай не будем, – согласилась Виктория Алексеевна. – Хотя я совершенно не представляю о чем ещё можно говорить в нашем возрасте.
– Подожди… – с этими словами хозяйка квартиры вышла из комнаты и довольно быстро вернулась, держа в руках что-то завернутое в грубую ткань. – Я хочу тебе кое-что показать.
Октябрина Сергеевна развернула самую обыкновенную мешковину и достала из неё картонную коробку.
– Сокровища в мешке? – улыбнулась Виктория Алексеевна Царева.
– Ты угадала, – серьезным тоном ответила Октябрина Сергеевна, открыла коробку и высыпала её содержимое на стол.
Виктория Алексеевна нагнула голову, несколько секунд молча рассматривала ювелирные изделия из золота и серебра с драгоценными камнями, а потом по театральному всплеснула руками:
– Октябрина, это же огромное богатство…
– Конечно.
– И это всё твоё?
– Да.
– Я глазам своим не верю.
– Напрасно.
– И ты… имея такое… вот так… жила все годы?
– Досталось мне это по наследству, поздно, когда уже муж умер. От тетки, которая жила во Львове.
– Лучше, конечно же, на одну пенсию перебиваться.
– Вначале думала на черный день.
– Тут не на черный день, а на черный год хватит.
– Последние годы и запросов то у меня не стало, да и боялась я…
– А теперь? – спросила Виктория Алексеевна.
– Теперь надо мне определяться.
– И как ты собираешься определяться с таким богатством?
– В Нижнем Новгороде у меня двоюродная сестра живет, ей после смерти я оставлю свою приватизированную квартиру, а в Екатеринбурге – племянница, вот ей я и хочу передать все эти вещи.
– Сколько лет-то племяннице?
– Взрослая уже. Лет тридцать.
– Она хоть знает, что у неё тетка есть?
– Знает. На праздники всегда открытки присылала.
– Ну, раз открытки присылала…
– Я так подумала, мне это от тетки досталось по воле случая, пусть теперь также к моей племяннице перейдет.
– Октябрина, тебе решать, что и кому.
– Не в могилу же мне это уносить…
– Опять ты о грустном.
– В нашем с тобой возрасте оставаться оптимистом довольно странно. Все равно вскрытия не избежать.
– Но и живьем