Золото гетмана. Виталий Гладкий
позвал он джуру.
– Слушаю, пан полковник! – влетел в комнату Сербин.
– Бумагу мне и письменный прибор, – приказал Апостол. – А еще принеси вина. Фряжского.
Вскоре миргородский полковник каллиграфическим почерком писал письмо-прошение царю Петру:
«…Вашему Императорскому Величеству не безызвестно есть, что я службу произвожу, яко полковник, тому уже больше сорока лет безо всякого порока. Чего ради, видя, Ваше Императорское Величество, мою верную службу, многажды от Вашего Величества высочайшим милостивым словом призрен был. А понеже ныне в Малороссии гетмана не обретается, а старее меня из малороссийских полковников никого нет – да повелит Ваше Державство меня, нижайшего Вашего раба, пожаловать за мою верную службу в Малороссии Гетманом на место умершего Гетмана Скоропадского, за которую Вашего Императорского Величества высочайшую милость должен всегда в службе за Ваше Величество кровь свою проливать».
По приезде в Астрахань миргородский полковник, как и должно, явился к Петру на доклад. Но тот, занятый какими-то прожектами, лишь отмахнулся, отправив его решать проблемы на несколько ступеней ниже, к чиновникам своей канцелярии.
Нужно заметить, Данила и не надеялся на помощь государя в приобретении коней. Не царское это было дело. Миргородский полковник даже о чиновных казнокрадах Петру не заикнулся, мудро рассудив, что своим докладом делу не подсобит, а лишь умножит число личных врагов.
Но теперь совсем другое дело. Гетманскую булаву он может получить только из рук царя.
И тем не менее, пойти на прием к Петру, чтобы лично попросить о великой милости, миргородский полковник не рискнул. Он слишком хорошо изучил изменчивую натуру российского самодержца. В разговоре один на один можно нечаянно зацепить какую-нибудь больную струнку государя, и тогда вместо награды есть вероятность получить в лучшем случае выговор, а в худшем…
Апостол невольно содрогнулся, вспомнив историю из придворной жизни, которую как-то рассказал ему Меншиков и которая наиболее полно характеризовала нрав государя. Узнав о любовных отношениях своей бывшей жены Евдокии Лопухиной, находящейся в монастыре под именем инокини Елены, с офицером охраны Степаном Глебовым, Петр пришел в бешенство. Оказалось, что епископ Досифей попустительствовал этой связи, позволив инокине носить мирское платье. Петр велел казнить Глебова мучительнейшей казнью (он был посажен на кол), а епископ был отрешен от сана и колесован. Что касается самой Евдокии, то она была переведена в Ладожский монастырь с гораздо более строгим режимом.
Вот и попробуй узнать, где эта больная струнка у государя. Со своей бывшей женой Петра уже ничто не связывало, а поди ж ты, как обозлился…
Нет, решил Апостол, письма государю недостаточно. Нужно действовать и через Меншикова. Он должен его поддержать. Но светлейший князь сейчас в Петербурге. Эка жалость… Что ж,