Я возвращаюсь к себе. Аньес Ледиг

      Что мне в ней нравится – она всегда копает в нужном месте в нужное время. Задает правильный вопрос. Тот, который не хочешь слышать, потому что убегаешь от ответа. Который бьет в больное место. Туда она будет давить с особым упорством. Как Обеликс на печень Абраракурсикса в «Арвенском щите»[1]. Надавить на боль, чтобы она ушла. Диана прекрасно делает свою работу. За три года терапии мы прошли длинный путь. Она предлагала закончить курс, но я не готов. Мне до сих пор снятся кошмары. Она научила меня принимать их. Но пока мне и подумать страшно, чтобы отпустить ее спасательный круг. По крайней мере пока я изображаю крепкого парня в форме, которую, возможно, мне не стоило надевать.

      Я знаю, что она не слезет с этой темы, пока я не отвечу, поэтому собираюсь с мыслями. Помню, как в день своего шестнадцатилетия объявил о своем решении матери. Школу я все-таки окончил – на всякий случай, хотя уже решил, чем хочу заниматься. Диану, естественно, интересует не дата моего решения, а его причины.

      – Потому что хотел быть как отец, чтобы он мной гордился? Или потому, что не выносил несправедливости, а с детства у меня запечатлелся его образ как человека жесткого, но справедливого? Или потому, что форма и короткая стрижка придают уверенности? Потому что так было проще кадрить девчонок?

      – А вы как считаете?

      – Сложное сплетение бессознательных мотивов?

      – О чем вы думали, ставя свою подпись?

      – Что мной будут восхищаться, как я восхищался отцом. Что я должен жертвовать собой ради других, как пожертвовал он.

      – Жалеете?

      – Нет.

      – Тогда почему не готовы служить дальше?

      – Мои страхи меня измотали. И от людской злобы я устал. Иногда мне хочется быть собакой.

      – Может, в следующей жизни, кто знает, – если будете очень сосредоточенно об этом думать в великом туннеле реинкарнации! Но пока вы еще молодой человек…

      – Который уперся лбом в стену.

      Она говорит, что через любую стену можно перелезть, если знать, за что схватиться и куда поставить ноги. Добавляет, что за шероховатости цепляться легче.

      Ее слова находят во мне отклик. Мне хочется рассказать ей о забытом чемодане.

      – У меня вчера была странная встреча…

      – Да?

      – Скорее всего, без продолжения…

      – Вот как!

      – Она была прекрасна и трагична одновременно…

      – Встреча или человек?

      – И то и другое. Пытаюсь ее забыть – и не могу.

      – Так не забывайте.

      Мы целых полчаса говорим о девушке с платформы номер три. О том, что я как будто ее знаю, о сильном желании ее спасти и смятении от того, что я дал ей уйти, об ощущении силы, которая от нее исходила, и о ее злости на несправедливость как об отзвуке моего собственного гнева. О тревожной реакции Блума.

      – На многие вопросы у собак есть ответы, которые мы, люди, не хотим принять. Доверьтесь ему.

      Она