Жилины. История семейства. Книга 1. Владимир Жестков
Перун по непроходимым чащобам, зарослям и топким болотам, разыскивая коварного Велеса. Ясно мне стало: завтра же Ярилин день, вот он и разбушевался пуще обычного.
Заметив недоуменное лицо Ивана, она всплеснула руками и принялась сказки рассказывать:
– Так ты этой истории не знаешь? Послушай меня – и всё сам поймёшь. В стародавние времена было много богов, а главным среди всех был Перун-громовержец. И был у него друг Велес. Всё между ними хорошо было, пока не женился Перун на красавице Додоле. Тут Велеса как подменили. Охватила его страсть неистовая, и решил он своего добиться. Превратился в прекрасный цветок и попался Додоле на глаза. Лишилась она чувств, едва вдохнула его аромат. А Велесу только того и надо было. Принял он своё обличие и овладел Додолой. От этой связи родился у богини сын – Ярило. Узнал про всё это Перун, и завязалась у него с Велесом битва не на жизнь, а на смерть. Долго она длилась, в конце концов загнал Перун своего врага в чащи непролазные. Простил он Додолу, ведь она невиновной оказалась, и Ярилу простил – тот вообще ни при чём был. Но вот как Ярилин день приближается, Перун снова начинает своего давнего врага разыскивать, посылая молнии в разные стороны.
– Вот и тут, – продолжила Агриппина, – так произошло. Вновь ветер поднялся, и дальше заполыхало. Когда первые мужики с полей прибежали, пылало уже пять домов и занялся двор у шестого. Мужики к горящим избам даже подходить не стали, там уже крыши проваливались. Надо было остальные дома спасать, ведь ветер всё дальше и дальше раскалённые головешки раскидывал. Вся деревня сбежалась. Мужики баграми брёвна растаскивали, а бабы с детьми воду с реки таскали и эти догорающие брёвна из вёдер поливали. Господь, видя такое рвение, смилостивился. Ветер потихоньку стих. Гроза ушла так далеко, что её уже даже слышно не было.
…Папа помолчал немного, дал мне переварить всё услышанное и завершил эту часть своего рассказа:
– За Иваном сразу же конного послали. Но пока тот до Владимира добирался, пока Иван сюда лошадь гнал так, что та вся в мыле пришла, пожар совсем утих. Так, кое-где дымок поднимался, но это уже было не страшно, вот никто и не старался эти места водой заливать – умаялись все.
Иван по пепелищу побродил, видать, пытался что-то найти. Но где там что найдёшь, лишь сапоги все сажей угваздакал, и всё. Закончилось это тем, что он, обойдя чугунную громадину камина, который при падении со второго этажа треснул и пришёл в полную негодность, пнул с расстройства скрючившегося и оплавившегося Кота в сапогах, стоявшего ранее на крыше, ведь именно в него угодила молния, вылез на дорогу и произнёс слова, которые потом в свою книжицу записал:
– Это мне свыше знак дан. Закончился прежний этап нашей жизни. Начинается другой. Надеюсь, что дальше никакие невзгоды нам грозить не будут.
– Кто же тогда мог предположить, – задумчиво произнёс папа, – что через какие-то шесть десятков лет в Жилицы привезут шестилетнего мальчика, Ваню Жилина, Ивана Седьмого, который единственный