Семь случаев из жизни сумасшедших. То, что вы больше нигде не прочтёте. Евгений Станиславович Фокин
Снотворное, а утром вызывает головокружение за счёт снижения артериального давления. Или акинетон. Удаляет тремор, зато вызывает запор. А вот ещё одно лекарство против дрожи рук – мидантан, зато вызывает задержку мочи. Или циклодол. Выписывают против неусидчивости. Так он у некоторых больных вызывает неконтролируемый бег в помещении.
Елена. Ольга Николаевна, помните, зимой был такой больной. Время тихий час, а он бегает по холлу. Всё пытался выбежать на улицу.
Ольга Николаевна. Так это Мареев был. Ему всё назначение отменили, а он всё бегает. Пока капельницу не поставили, не успокоился.
Антонина. Ольга Николаевна, а что это за комиссия министерства здравоохранения, что завтра будет?
Ольга Николаевна. Да она раз в год приходит. Всё бы ничего, да у нас проблемы. А их не спрячешь. Ну, посмотрят помещения, ну поговорят с персоналом, а потом будут задавать вопросы больным, мол, как вас лечат и всё такое. А у больного может запор уже седьмой день, а клизму не поставили. Вот тут-то комиссия и свою клизму ставит, только лечащему врачу и заведующей клиникой. Ну, от них и нам с Леной перепадает.
Входит Евгений Станиславович и подходит к Марии.
Евгений Станиславович. Мария, я хочу с вами поговорить, и не о мыле и зубной пасте.
Мария. Видно, что вы писатель.
Евгений Станиславович. Да, бог наказал.
Мария. Как это?
Евгений Станиславович. Стоит написать пьесу, как бог снова усаживает меня за рабочий стол, и я пишу другую.
Мария. Так у вас проклятие какое-то: писать, писать, писать.
Евгений Станиславович. Это проклятие пожизненное и не зависит от места. Вот еду сюда в клинику и думаю: полечусь, а в сумке общая тетрадь и ручки. Вот уже две трети тетради исписал, выбросил одну пустую ручку.
Мария. Так вы всё туже пьесу пишете?
Евгений Станиславович. Да-да.
Мария. А кто действующие лица?
Евгений Станиславович. Да все мы, от заведующей клиникой до уборщицы. Я удалил всех прежних действующих лиц, изменил количество действий, и имена я изменил.
Мария. А что же вы пишете на бумаге?
Евгений Станиславович. Да, письмо на ноутбуке быстрее и удобнее, но как-то решил, что ноутбук в эту клинику брать не буду и оказался прав.
Справа входит Александр Николаевич. Я вам не помешаю?
Мария. Нет-нет.
Александр Николаевич садится в кресло.
Евгений Станиславович, кивая на Александра Николаевича. Вот ещё одна жертва с проклятием писать.
Александр Николаевич. Сейчас я уже не пишу, а руковожу. Но тяга к письму осталась. Когда я был молодой журналист, я проклинал свою тягу писать. А теперь жалею по тем временам. Однажды, когда я был ещё молод, принёс материал для статьи. Главный редактор прочёл и сказал: да у тебя лёгкое перо, хорошо написано. А теперь я сам главный редактор.
Мария. Александр Николаевич, а приходилось ли вам говорить кому-то, что у него лёгкое перо?
Александр Николаевич.